Точка отсчета - [22]

Влажная и забытая, банка пива едва не выскользнула из моих пальцев, когда я закрыла глаза и передо мной замелькали мертвецы. Я увидела Энди Хита, прислоненного к мусорному контейнеру и истекающего кровью, которая смешивалась со струйками дождя. Увидела шерифа и тюремного охранника, убитых Голтом и, возможно, Кэрри. Я прикасалась к их телам и переводила их боль в диаграммы и протоколы вскрытия. Я ничего не могла поделать с собой. Мне хотелось, чтобы Кэрри Гризен умерла, была казнена за все, что сделала с ними, с моей племянницей и со мной.

— Она чудовище. Я постараюсь, чтобы Кэрри Гризен понесла заслуженное наказание.

— Почему ты постоянно читаешь мне наставления? — раздраженно воскликнула Люси. — Или думаешь, что я не хочу того же?

— У меня нет причин сомневаться в этом.

— Поверь, я не стану колебаться, если придется включить рубильник или воткнуть ей в руку шприц.

— Ваши прошлые личные отношения не должны мешать правосудию.

— Боже!

— Для тебя все происходящее уже огромное испытание. И если ты не сможешь верно оценивать ситуацию, Кэрри победит.

— Боже! — еще громче повторила Люси. — Перестань, я не хочу больше слушать.

Но я уже не могла остановиться, боль и ярость выталкивали из меня слова.

— Знаешь, чего она хочет? Я тебе скажу. Манипулировать. У нее это прекрасно получается. А знаешь, что будет потом? Кэрри Гризен признают невиновной по причине невменяемости, и судья отправит ее назад в «Кирби». Там она резко исправится и излечится, и местные врачи посчитают, что никакая она не сумасшедшая. Но ведь судить дважды за одно преступление нельзя. Закончится тем, что ее просто выпустят.

— Если Кэрри выйдет на свободу, — твердо сказала Люси, — я найду ее и вышибу ей мозги.

— Ну что ты такое говоришь!

Я видела, как она напряглась. Дыхание Люси стало громче, и мне показалось, что я ощущаю копящуюся в ней ненависть.

— Миру по большому счету наплевать, с кем ты спала или спишь. Думаю, присяжные сумеют понять, как и почему такое могло случиться. Она была старше тебя и опытнее. Она красива, умна и внимательна. К тому же Кэрри была твоей начальницей.

— Как Тьюн, — прошептала Люси, и я так и не поняла, говорит она серьезно или смеется надо мной.

— Тьюн не психопат.

Глава 4

Я уснула только на следующее утро во взятой напрокат машине, а когда проснулась, то по обе стороны дороги тянулись поля пшеницы и поднимались силосные башни. Мелькавшие за окном деревья, похоже, помнили Гражданскую войну. Марино сидел за рулем, и мы проезжали мимо растянувшихся на многие сотни акров невозделанных полей, огражденных колючей проволокой, телефонных столбов и двориков с почтовыми ящиками, раскрашенными в цвета американского флага. Пруды и речушки, фермы и пастбища, заросшие густой высокой травой, сменяли друга. То и дело попадались небольшие домики с покосившимися заборами и полощущимся на ветру застиранным бельем.

Прикрыв ладонью зевок, я отвернулась от Марино, потому что всегда считала проявлением слабости даже малейший намек на усталость или скуку. Через несколько минут мы свернули на шоссе номер 715, или, как его еще называли, Бивердамскую дорогу, и тут нам стали все чаще встречаться коровы, невнятного серого цвета амбары и сломанные, словно вросшие в землю трактора. Владелица Совиной фермы жила в большом доме из белого кирпича, окруженном необозримыми полями и бесконечными заборами. Судя по дощечке на фронтоне, дом был построен в 1730 году. Рядом с домом виднелся бассейн, а спутниковая тарелка на стене выглядела достаточно внушительной, чтобы принимать сигналы из других галактик.

Мы еще не вышли из машины, как навстречу нам поспешила Бетти Фостер, женщина лет пятидесяти, с четкими, выразительными чертами лица и глубокими морщинами, которые нередки у людей, проводящих много времени на солнце. Длинные седые волосы собраны в пучок. Несмотря на возраст, двигалась миссис Фостер легко, пружинисто, а рукопожатие ее было крепким и уверенным. В больших карих глазах, как мне показалось, затаилась боль.

— Я — Бетти, — сказала она. — А вы, должно быть, доктор Скарпетта и капитан Марино.

Быстрая и энергичная, она и одета была соответственно, в джинсы и джинсовую безрукавку. Истертые старые ботинки покрывал слой пыли, на подошвы налипла грязь. За несомненно искренним гостеприимством тем не менее чувствовались некоторое напряжение и даже скованность, как будто наш визит застал госпожу Фостер врасплох и она не знала, с чего начать.

— Кеннет во дворе. Он ждет вас. И вот что я вам сразу скажу: он очень расстроен. Кеннет любил своих лошадей, всех до единой, и, конечно, его ужасно огорчило, что в доме кто-то погиб.

По пыльной узкой дороге мы направились к конюшне.

— Какие у вас с ним отношения? — спросил Марино.

— Я выращиваю и тренирую его лошадей. Уже много лет. С тех самых пор, как он вернулся в Уоррентон. Морганы[10] у него лучшие во всем штате.

— Он отдает вам своих лошадей? — поинтересовалась я.

— Иногда. Может купить у меня годовалого жеребенка да и оставить на пару лет, чтобы я его подрастила. А потом переводит в свою конюшню. Выращивает скаковых, а потом продает, когда они уже готовы к скачкам. Я и сама часто бываю у него на ферме, два, а то и три раза в неделю.