Точка невозврата - [6]

Ему-то Шевченко и позвонил в конце апреля 2014 года. Обрисовав ситуацию, он спросил: есть ли у Прохорова выходы на российскую разведку и заинтересует ли их сотрудник контрразведки СБУ с его опытом? Каких-то бонусов для себя Андрей не просил. За все время сотрудничества единственное, что он получал от кураторов, — аренду квартиры в Киеве и оплату загранпоездок во время отпусков. Там, в Турции или Египте, он часто лично общался с офицерами российской разведки, которые принимали и обрабатывали его информацию.

Они рассказывали, что работу Шевченко высоко ценят и часто о ее результатах докладывают наверх. В то же время все прекрасно понимали, какая нагрузка ежедневно ложится на их агента — ведь он постоянно вращается в среде, где лишнее доброе слово в адрес России или Путина, неосторожная критика власти Украины или руководства СБУ могут стоить ему свободы, а возможно, и жизни. Кроме того, на его психику жутко давила сама агрессивно-токсичная атмосфера нового украинского общества. А уж чего стоили ему командировки на Донбасс, особенно две ротации в Мариуполь, знал только сам Андрей… Именно после них у него несколько месяцев была бессонница и появились проблемы с алкоголем.

Связные отмечали, как меняется Шевченко в худшую сторону — седые волосы, расшатанная нервная система. И вот на последней встрече, на пляже, лежа в шезлонгах под жарким солнцем Антальи, один из кураторов завел разговор об этом:

— Андрей, мы все понимаем. Видим, как тебе тяжело. Поверь, мы совсем не заинтересованы в том, чтобы ты прокололся от усталости и тебя раскрыли, хотя и в этом случае мы будем тебя вытаскивать — ты принес колоссальную пользу, как нам, так и республикам Донбасса. Поэтому я и спрашиваю — сам как чувствуешь, сколько ты еще можешь продержаться? Не скрою, каждый день твоей работы для нас на вес золота, но и требовать невозможного мы не будем.

Андрей помолчал, глядя на бирюзу Средиземного моря, отхлебнул коктейль из запотевшего бокала.

— А если я уйду, мы потеряем возможность получать нужную информацию?

Куратор усмехнулся:

— Не переживай, будет болезненно, но не смертельно. В СБУ хватает наших источников. Просто не все с опытом оперативной работы и не так умеют добывать сведения, да и мотивация у всех разная. Многие дают инфу по чайной ложке в день, а хотят взамен и денег, и работу потом у нас, и чуть ли не личную встречу с верховным! Это ты у нас бессребреник… Мы даже напрягались вначале — чего это ничего взамен не просишь? — Куратор наклонился ближе и, улыбаясь, шепнул: — Веришь, были даже первоначальные подозрения, что ты украинская подстава!

Андрей повернулся к куратору:

— Ого! И когда же полностью поверили?

— Да почти сразу, в мае четырнадцатого, как только твои донесения начали с ходу подтверждаться. А уж когда ты сумел Чечена[20] спасти — вообще все вопросы отпали. Знаешь, мы потом на твоей информации даже других осведомителей проверяли, как эталон ее использовали. — Куратор с удовольствием сделал глоток из своего бокала и вернулся к своему вопросу: — Ну, так что?

Шевченко помолчал, потом нехотя выдавил из себя:

— Буду тянуть, сколько смогу. Поглядим, еще год-полтора максимум. Больше не выдержу. Сорвусь на хрен, поубиваю кого-нибудь.

— А вот этого не надо. Ты разведчик, а не ликвидатор или диверсант…

Это было прошлым летом. Андрей Шевченко, подполковник контрразведки СБУ, кавалер многих ведомственных наград Украины, грамотный профессионал, офицер, контуженный в боях на Донбассе и одновременно активный агент русской разведки в самом логове украинского беспредела, продолжал свою деятельность, векторы которой казались не только несовместимыми, но и взаимоисключающими.

Первая ротация. Славянское начало

Изюм — Довгенькое. 2014 г.

Армейский «Урал» с красными крестами на бортах замер у медсанбата. В кузове вповалку лежали раненые. Кто-то начинал шевелиться, пытаясь самостоятельно вылезти из машины, кто-то лежал без движения… Наспех намотанные бинты, бурые пятна на грязных повязках, разорванная форма, вонь и стоны — сознание схватило картинку целиком, как контрастное фото…

Андрей снимал с кузова бойца с простреленными ногами. Жгуты туго пережимали его брюки выше колен. Штанины были черные от крови, которая продолжала капать, оставляя алые пятна на пыльной дороге. Казалось, даже ботинки полны крови, и она выплескивается из них, как из кипящей кастрюли…

— Так, быстро связывайся с Изюмом[21], пусть готовят операционные, у нас здесь нет возможности операции делать, а трое очень тяжелые! — орал в трубку телефона заместитель командира медсанбата Виктор, нервно прохаживаясь вдоль дороги.

А подполковник Шевченко, как завороженный, продолжал смотреть на тонкую струйку крови, которая стекала из кузова машины и разлеталась на ветру, мелкими каплями садясь в пыль…

1

Дорвавшиеся до власти с помощью Майдана американские ставленники прекрасно понимали: после присоединения Крыма к России их шансы удержать свои позиции висят на волоске. Небывалый душевный подъем населения восточных и южных областей Украины, метко названный «русской весной», стал причиной сначала робкого, а потом все более серьезного сопротивления новым властям. Сопротивления, которое нужно было подавить, причем как можно скорее.