Точка невозврата - [33]

— Я буду, как рыцарь, который спал, положив между собой и дамой обоюдоострый меч, — сказал он глухо.

— Что ты хочешь этим сказать? — насторожилась Камилла.

Джеррод опустил руки и отошел в сторону.

— Только одно: тебе не стоит опасаться моих приставаний.

Румянец смущения залил ее щеки.

— Ага… Понятно.

Наклонив голову, она проскользнула мимо него к своим чемоданам. Ну и глупа же ты, Камилла, корила она себя. Он же ясно дал понять, что не интересуется тобой. Что ж, оцени его предупредительность и ничем не выдай, как сильно уязвило тебя его решение.

Она деланно рассмеялась.

— У меня словно камень с сердца упал. Займусь разборкой вещей. Могу и твои разобрать, если хочешь, — громко заговорила она, пытаясь заглушить боль, причиненную его словами.

Джеррод положил свой чемодан на кровать и, бросив на нее странный взгляд, сказал:

— Спасибо. Признаться, ненавижу это занятие.

Еще раз улыбнувшись ей, он вышел. Камилла рухнула на кровать, бессильно раскинув руки. Джеррод обращался с ней, как старший брат с сестренкой, но вместо того, чтобы приободриться, она почувствовала себя обманутой. Не брата она искала в Джерроде, а…

С ее губ слетел стон. Боже, да она и вправду влюбилась в него! Ей уже мало было дружбы, бесконечно мало! Она хотела его всего, без остатка. Глубина и сила этого чувства поразили Камиллу. Как могло это произойти так быстро?

Ответа она не находила. Знала лишь, что от столь демонстративно-братского отношения ощущала себя совершенно беспомощной. Он отталкивал ее, а потому самым разумным было последовать его совету и обуздать свою страсть. Не хватало еще, чтобы Джеррод заметил ее душевное смятение.

После обеда они отправились с собаками на прогулку, а вернувшись, согрелись горячим шоколадом и травяным чаем. День выдался на редкость утомительным, и за ужином Камилла клевала носом. Она не протестовала, когда Джеррод помог ей подняться и, пожелав его родителям спокойной ночи, поплелась вслед за ним из гостиной.

В спальне он подхватил свой халат и предложил:

— Можешь принять ванну. Я воспользуюсь другой в конце коридора.

Камилла все больше запутывалась в собственных чувствах. По идее, ей следовало благодарить его за чуткость, но она была так раздосадована, что даже заплакала. Впрочем, тут же вытерев слезы, взяла ночную рубашку и направилась в ванную.

Она рассчитывала оказаться в постели раньше Джеррода, но, когда вышла из ванной, он уже лежал там. Увидев его, полуобнаженного, свободно откинувшегося на подушки, она ощутила острый приступ желания.

Должно быть, это отразилось на ее лице.

— Ты в порядке? — спросил Джеррод тревожно, привставая с постели.

— О, да, конечно, — торопливо пробормотала она, предупреждая его движение.

— А то я было решил, что тебя вновь посетило это твое наваждение, — продолжил он.

Камилла, пытаясь как-то скрыть свое возбуждение, принялась суетливо развешивать одежду на стуле.

— Нет. В голове немного шумит, вероятно, от усталости, — солгала она.

Собрав в кулак всю свою волю, она прошла к кровати, с беззаботным видом забралась под одеяло и легла как можно дальше от Джеррода, боясь выдать себя при первом же прикосновении к этому мужчине. Он нагнулся к лампе и выключил свет. Лежа в темноте, она прислушивалась к его дыханию, и только убедившись, что он заснул, немного расслабилась. Камилла боялась, что не уснет, но усталость взяла свое, и она погрузилась в тревожный, беспокойный сон.

Проснувшись от собственного пронзительного вопля, она обнаружила, что трясется всем телом. Слезы градом катились у нее по лицу.

Джеррод зажег свет и сел рядом, а через минуту дверь распахнулась, и в проеме показались встревоженные лица его отца и Элен.

Все еще дрожа, как в ознобе, Камилла уронила голову на руки. Джеррод обнял ее за плечи, оглядываясь на родителей.

— Господи, что стряслось? Что с Камиллой? — срывающимся голосом спросила Элен.

— Ей приснился кошмар, — коротко пояснил тот. — С ней и раньше такое случалось.

— Мы можем чем-нибудь помочь? — спросил отец, нахмурившись.

— Спасибо, папа, вряд ли. Мы сами справимся.

— Хорошо, но знайте, что мы рядом, — сказала Элен.

Поколебавшись, отец и мачеха Джеррода вышли.

— О боже! — вырвалось у Камиллы.

— Ты кричала. Можешь вспомнить, почему?

Камилла содрогнулась.

— Он смеялся, — сдавленно пробормотала она, явственно вспомнив весь сон.

— Он? — спросил Джеррод. — Ты должна мне рассказать, кто именно!

— Не знаю. Я не разглядела… Все было как в тумане. Помню лестницу… и смех. Злорадный, страшный. Смеялся мужчина. О боже! — разрыдалась она, уткнувшись ему в плечо.

— Все хорошо, слышишь? — уговаривал он ее, как ребенка.

Всхлипнув, Камилла попыталась взять себя в руки.

— Я испугалась. Что все это значит?

— Не знаю, дорогая. Больше всего на свете я хотел бы помочь тебе, — пробормотал он, целуя ее волосы.

Она обвила руками его шею и умоляюще прошептала:

— Обними меня. Не оставляй меня одну!

— Не оставлю, душа моя. А теперь успокойся и не плачь! — Он осторожно опустил ее на кровать рядом с собой, накрыл одеялом и выключил свет.

Камиллу продолжало трясти, но скоро дрожь улеглась: тепло его тела согревало ее, успокаивая и расслабляя. Еще раз или два она всхлипнула, а потом вдруг услышала ровный стук сердца рядом. Ей захотелось, чтобы эта близость никогда не кончалась, чтобы она оставалась в его объятиях целую вечность. Если бы он мог любить ее, как она его любит! Если бы… С губ ее слетел слабый вздох, пальцы разжались, веки опустились.