Точка бифуркации - [39]

Мне он, как ни странно, принёс тетради с домашними заданиями, а когда узнал, что я сам их сделал, то похлопал по плечу и предложил рассказать что-нибудь из Лескова. Пересказал и, кажется, ожидал, что я перескажу ему что-то в ответ. Подумав, что вряд ли ему будет интересна история покупки женских зимних кроссовок, промолчал. Тогда Валерка, под поедание оставшихся со вчера бутербродов, прочитал лекцию об основах этологии. Только я его плохо слушал. Все мои мысли были о Чукале и Марине.

Двадцать пятого я ждал, что ко мне приедет Вжик. Достал гитару, разучил песню о коте и этологе, придуманную вчера, после того, как Валерка уехал домой, подобрал аккорды. Только Вжик не пришла. Несмотря на усилия Валерки по нашему замирению, она ещё дулась на то, что я сказал, что у неё ни интеллекта, ни такта, ни человечности. Ну и ладно. Почитал фантастику, а когда надоело, сорвался в Цветнополье, но зря. Дом по Второй Светлой, четырнадцать дробь один, всем видом показывал, что тут никого нет. Подошёл к нашей девочке-снеговичку. Сню-второй бегающие по улице мальчишки снесли голову. И вдобавок с двух сторон унизили собаки. Я слепил новую голову. Морковка оказалась раздавленной, поэтому сделал нос из камешка. Порывшись в урне возле магазина, нашёл две крышки для глаз. Вставил. Сбил с боков жёлтый снег и восстановил их упитанность. Сню-вторая или Сню-вторая с половиной осталась встречать Марину. Уходя, прогнал пробегавшую мимо дворнягу. Собаки делают зиму некрасивой.

Все праздники и выходные стояла слякотная погода, с неба тёк не то снег, похожий на дождь, не то дождь, похожий на снег. К концу праздников ветром разогнало тучи и подморозило так, что на тротуарах скользили даже ботинки с нескользящими подошвами.

– Я скучала.

– Я тоже. Очень. Никто не мог заменить тебя.

Марина улыбнулась.

– Что подарить тебе на Восьмое марта?

– Погуляем?

– Нет, серьёзно.

– Это и будет подарком. Больше ничего не нужно. Понимаешь?

Чуть соскальзывая с наледи тропинки, но удерживая равновесие, Марина пошла от остановки в школу. Отъезжая, автобус взревел двигателем и захрустел льдом под шинами.

Март

По мне, так месяц не женский. Звучит коротко, отрывисто, как маршевая команда. Именно он, а не разлопушённо названный февраль должен был стать мужским. К марту самые ленивые магазины снимают новогоднюю символику, все финтифлюшки, игрушки и гирлянды прячут до ноября и убирают покрытые копотью и пылью ёлки. Красоты в городе убавляется, суровости прибывает. Но Международный женский день, так уж повелось, в марте и проецируется на весь месяц. Жёсткий, но нежный. У нас все девчонки в классе такие. Даже в Варваре к марту стало меньше жёсткости. От проснувшейся нежности она так много времени на переменах проводила со Станиславом, что постоянно опаздывала на уроки. Сначала ей прощали и делали вид, что не обращают внимания, тем более что Варвара ловко изображала стеснение. Но потом раскусили и стали делать замечания. К апрелю устанут и перестанут их делать. Тем более что в отличие, например, от меня Варвара нисколько не скатилась в успеваемости.

В Цветнополье скользко. Всё заледенело: дороги, тротуары, сугробы, кучи золы возле домов, заборы, кусты и деревья. А всё потому, что март – месяц-обманщик. И не только потому, что притворяется девочкой, но и потому, что все ждут от него, что со дня на день снег начнёт таять, смотрят в окно, загадывают, что уж точно завтра. Ну, послезавтра наверняка. А март крутит фигушки и делает вид, что зимний месяц.

В очередной раз думал, что нам стоит выйти на набережную. Хотя там зима ещё явственней. На реке снежные сугробы, из-под которых не видно льда, деревья на том берегу запорошены. Да ещё и солнце стоит именно так, чтобы снег отблеском слепил.

Поэтому мы гуляли по Цветнополью. Здесь разбитая колёсами дорога смёрзшейся колеёй больше напоминает, что начинается весна. В остальном тот же угольный дым, тот же снежный хруст под ногами. Мы купили в магазине печенья. Я достал из рюкзака термос с горячим кофе и две крышки-стакана. Мы бы угостили и Сню-вторую, но ей горячее противопоказано. Далёкое солнце выжгло с южной стороны кусок её тела. Что говорить о горячем дымящем кофе.

– Чем будешь заниматься летом?

– Огородом.

– И всё?

– Читать.

– Может, куда-нибудь съездим вместе? Я билеты куплю.

– В Чукалу, там озёра, там хорошо купаться.

– Поехали в Тобольск, посмотрим Кремль. Хотел с отцом, но нам вместе будет интереснее. А оттуда в Чукалу.

– Возможно.

О горячие стаканы согревались руки. Снова захотелось в путь. Как жалко, что Цветнополье – маленький посёлок. Закрутил крышки, бросил в рюкзак остатки печенья.

– Бежим?

– Бежим.

Нет никакой разницы, куда именно. Во-первых, Земля круглая. Во-вторых, Цветнополье маленькое. В‐третьих, потому что мы бежим рядом.

Был бы я помладше, в классе седьмом, к примеру, то струйкой кофе сделал бы на снегу сердце со стрелой. В моём возрасте это уже как ребячество. А спортивные пробежки в десятом классе – стильно, модно, молодёжно. И всё равно куда. Лишь бы вместе.

В практическом смысле разница есть. Если на восток, то можно добраться до дачных посёлков, если на запад, то направление к школе, на север – упрёшься в железнодорожные пути и придётся сновать среди вагонов, а на юг будет остановка и небольшая роща за ней. Дальше поле и сугробы. С разбега взлетели на наст. Он хрустнул и пошёл трещиной. Марина повисла у меня на спине. Остановился. Повернулся к ней.