Точка бифуркации - [2]

Впрочем, подлежать - это одно, а целесообразность совсем другое. Хотя... Вполне может быть, что имелись особые мнения, которые комиссия и сформулировала столь незамысловатым образом.

Разумеется, человеку непосвященному все это покажется чистой накладкой. Но специалист наверняка догадается, что дело тут в другом. Подобная комиссия отличается от прочих тем, что обязана сделать однозначные выводы, окончательно решить все вопросы и расставить все точки над "и", так, во всяком случае, велит "Свод Правил и Уложений по организации и эксплуатации Космофлота". Подобную комиссию он наделяет высшими полномочиями в рамках Управления. Практика, однако, показывает что комиссия не всегда и не все может решить однозначно. И, как показывает все та же практика, в некоторых случаях комиссия допускает в Заключении подобные несообразности, чтобы, с одной стороны, не ударить в грязь лицом и сохранить честь мундира, а с другой стороны, толкнуть контролирующие органы Исполнительного Комитета Объединенных Наций на принятие мер к дополнительному расследованию обстоятельств катастрофы.

Ничего не поделаешь - любая комиссия состоит из людей, а люди есть люди - они не любят обвинений в некомпетентности.

Смутило меня не само наличие несообразности, а то, что ее компоненты следовали один за другим с такой вызывающей нарочитостью.

Видимо, не зря дело возвратили на доследование. Наверняка дальше попадутся и еще какие-нибудь многозначительности и многозначности. Надо будет их выловить и попытаться понять, почему Спиридонов сориентировал меня прежде всего на изучение человеческого фактора...

Хорошо, едем дальше.

"2. Экспертиза не считает причиной аварии выход из строя двигательной установки. Характер разрушений дает основания утверждать, что выход судна из строя вызван внешними факторами."

Приятно слышать! Что за факторы такие? Спиридонов сказал, что от реактора вообще ни черта не осталось. Ситуация наверняка была такова, что по остаткам двигательной установки никаких определенных выводов сделать не удалось. А это может означать только одно: все необходимые мне выводы должен буду сделать я сам на основании бесед с участниками происшествия, из которых непосредственных осталось только трое, зато косвенных, наверное, - целая сотня, а то и две.

Далее... А вот и самый печальный "человеческий фактор", который теперь можно изучать только по косвенным данным:

"3. Комиссия констатирует факт гибели в результате аварии четырех членов экипажа (в скобках - вторая специальность)

Асеев Иван Иванович - капитан судна (дублер-пилот, специалист по связи);

Вэнхуа Дэн - бортинженер (программист-вычислитель);

Грэндсмит Джон - первый пилот (специалист по электронике и роботам);

Сомов Евгений Сергеевич - специалист по ЯДУ (дублер-пилот).

4. По факту аварии комиссия не дает никаких рекомендаций в части мер по повышению безопасности эксплуатации судов Космофлота."

Ниже следовали пять подписей. Двоих членов комиссии я знал лично. Что касается последнего пункта, то, видимо, разрушения носили столь сильный характер, что там просто ничего выловить не удалось. Обычно они предлагают какие-нибудь замысловатые меры. Что-нибудь типа: "установить дополнительную переборку между тем-то и тем-то на судах класса такого-то и такого-то". Хотя мне, как неспециалисту, трудно передать весь колорит этих мер. Мне, например, попадались рекомендации пустить на слом все суда некоего класса. Самое интересное, что эти рекомендации приняли к исполнению...

К Заключению, как и полагается, прилагалось Приложение. И я уже было собрался его основательно изучить, но тут меня пригласили к видеофону. Я подошел.

С экрана на меня смотрел индивидуум лет тридцати пяти, загорелый, лысоватый, в очках, нос крупный, глаза карие, волосы... Цвет волос установить не удалось. Нет, такие цвета мне еще не попадались. Все остальное было у него в полном порядке.

- Здравствуйте, - сказал индивидуум.

- Здравствуйте, - сказал я. - С кем имею честь?

- А я?

- Следователь второго сектора Главного управления космонавигации Гиря Петр Янович.

- Как Гиря?

Я с удовольствием отметил, что моя фамилия произвела обычное впечатление. Следует отметить, что у меня весьма подходящая для следователя фамилия...

- Очень просто, - сказал я. - Вообще-то у меня двойная фамилия: Пудовый-Гиря. Но в быту я пользуюсь только второй частью - это помогает следствию.

- А-а-а... - протянул он. - Так вы следователь? А я думал, что следователей уже не бывает.

- Бывает, - заверил я. - Все же хотелось бы узнать, как вас зовут. Впрочем, я кажется, догадываюсь. Ваша фамилия Щипаченко.

На лице индивидуума отразились размышления.

- Да. - наконец сказал он. - Ничего не попишешь, такая уж уменя фамилия...

- А все остальное?

- Иван Герасимович. А в чем дело?

- Я хотел бы встретиться и поговорить.

- Прямо сейчас?

- Да, - сказал я строго. - Буду настаивать.

- А где?

- Лучше всего внизу у входа в ваш первый корпус. Там есть скамейка и нет лишних свидетелей.

Он захихикал.

- Видите ли, я сейчас нахожусь в Южном полушарии, и раньше чем через три часа нам встретиться не удастся.