То осень, то весна... - [6]

— Ты могла бы сказать мне…

Она посмотрела на него открытым взглядом. Он смутился и добавил:

— Каков он из себя? У него хорошая работа? Когда вы поженитесь?

— Он красив, хорошо зарабатывает, а поженимся мы совсем скоро. Но хватит обо мне. Расскажи о девушке, на которой ты собрался жениться. Она красива? Брюнетка или блондинка?

— Очень красива. Думаю, что можно назвать ее блондинкой. Ее отец — председатель нескольких крупных компаний.

— Как приятно иметь жену с деньгами.

Родни оскорбился.

— Оливия, как ты могла такое сказать? Мы же старые друзья. Я просто не верю своим ушам.

— Как раз старые друзья и могут говорить друг о друге, что думают, Родни. Если я останусь подольше, то могу сказать гораздо больше, так что мне лучше уйти.

Он поднялся вместе с ней.

— Ты не должна… — бессвязно заговорил он. — Я отвезу тебя. По крайней мере, это я могу сделать.

— Не будь таким напыщенным ослом, — любезным тоном сказала Оливия.

Она вышла из кафе и направилась к автобусной остановке.

Сидя в автобусе, Оливия решила, что ее сердце не разбито. Однако гордость была уязвлена, и она почувствовала грусть, которая могла перерасти в жалость к самой себе. Разумеется, подобное случалось с тысячами девушек. Родни ей нравился, был для нее больше, чем другом, но она никогда не отдавала ему своего сердца, полагая, что сделает это после замужества.

— В каких дураках ты осталась, — пробормотала Оливия, и просто одетая пара, сидевшая перед ней, обернулась. — Я делила шкуру неубитого медведя, — мрачно сказала она им и, поскольку автобус подошел к ее остановке, вышла.

Должно быть, это джин с тоником, мысленно пояснила Оливия сама себе. А может, я просто в шоке. Она открыла дверь и вошла в дом. Надо выпить чашку крепкого чая.

Дверь в гостиную была приоткрыта.

— Ты сегодня рано, дорогая, — сказала мать. — Родни с тобой?

Оливия просунула голову в дверь.

— Я приехала на автобусе. Хочу приготовить себе чашку чая. Ты будешь? — Она посмотрела на мать. — А ты, бабушка?

— Ты отказала ему, — осуждающе сказала миссис Фицгиббон. — Пора бы тебе научиться понимать свою выгоду, Оливия.

— Ты совершенно права, бабушка, его глаза действительно посажены слишком близко друг от друга, и он собирается жениться на дочери председателя правления нескольких крупных компаний.

— Не будь такой легкомысленной, Оливия. Что ты собираешься делать?

— Поставить чайник и выпить чашку чаю.

— Ты не расстроилась? — с беспокойством спросила мать. — Нам казалось, что ты хочешь выйти за него замуж.

Оливия отошла от двери и поцеловала мать в щеку.

— Нисколько, родная. — Она произнесла это спокойно и приветливо, потому что видела, что мать огорчена. В отличие от Оливии она была маленькой и хрупкой женщиной, которую лелеяли все время ее замужества и которой до сих пор, несмотря на заботы Оливии, очень недоставало этого. — Я приготовлю чай.

Спустя некоторое время Оливия сидела за столом и слушала ворчание бабушки о нехватке денег, об отсутствии у внучки работы и о ее неспособности найти себе мужа.

— Ты слишком крупная девушка, — с раздражением заметила миссис Фицгиббон.

Оливия, привыкшая к таким разговорам и не обращавшая на них внимания, выпила чай, вымыла на кухне чашки и блюдца, приготовила поднос с завтраком для бабушки и завтрак для них с матерью и только после этого ушла в свою комнату и закрыла за собой дверь.

Теперь наконец-то она могла спокойно выплакаться.

2

Поверх лежащих на столе регистратуры ворохов папок Дебби увидела, как отрылась дверь, и вошел мистер Ван дер Эйслер. Опечаленное лицо девушки расплылось в улыбке, однако она осторожно сказала:

— О, здравствуйте! Неужели я опять прислала не ту папку? — У меня ничего не выходит, и с тех пор, как нет Оливии, и некому за меня сортировать папки. Тут полная неразбериха.

Он неторопливо подошел к столу и взглянул на беспорядочные кипы.

— Я думаю, когда вы привыкнете к тому, что работаете одна, дело пойдет лучше. Мне действительно нужны кое-какие документы, но это не к спеху. Вы должны разобрать все это, прежде чем уйдете домой?

Дебби кивнула.

— Уже пять часов, и я не могу оставлять их до утра в таком виде. Приходит какая-то надутая старая медсестра, и ей все надо знать. Сует свой нос не в свое дело.

— Тут работы на десять минут максимум, — заявил мистер Ван дер Эйслер. — Я буду сортировать их в алфавитном порядке, а вы расставляйте по местам.

— Вы хотите сказать, что поможете мне? Но никто даже…

Он уже занимался делом, и немного погодя она последовала его совету.

— Мне кажется, вам недостает Оливии, — заметил он спустя некоторое время.

— Еще как.

— Она навещает вас? — небрежно спросил он.

— К несчастью, нет. Она далеко живет. У ее бабушки дом в Ислингтоне, и они с матерью вынуждены жить там, с тех пор как умер отец Оливии, оставив их почти без средств. Хотя Оливия рассказывала мне не очень много… Стоило завести разговор о ее жизни, и она замыкалась, как устрица… не то, что я.

Он протянул ей еще одну стопку папок.

— А вы живете рядом с больницей?

— В пяти минутах ходьбы. Отец остался без работы, а мать работает неполный день в супермаркете. То-то я испугалась, что меня уволят. Девушка в конторе говорит, что будто бы Оливия нашла другую работу. Что-то на нее непохоже. Она, наверное, училась в одной из этих частных школ. Разговаривала как образованная, вы понимаете, что я имею в виду?