То, о чем знаешь сердцем - [26]

До этого момента мы не видели бабушку настолько разбитой. Она была парализована горем и все время молчала. До смерти дедушки – и потом, когда она пришла в себя, – бабуля все время чем-то занималась, что-то выдумывала. А когда его не стало, она будто погасла. Тогда я не могла ее понять, но теперь мне очень хорошо знакомо это чувство.

Когда это произошло, мама взяла на себя все бытовые хлопоты, а я просто сидела с неподвижной бабушкой в комнате и понятия не имела, что с ней делать. Но через пару недель заявилась Райан, положила руки ей на колени и решительно произнесла: «Вставай».

Это слово помогло бабушке, и она стала прикладывать усилия к тому, чтобы вернуться к привычному образу жизни. С той поры между ней и Райан установилось особое взаимопонимание. Они общаются по-доброму, но не церемонятся. Я немного жалею, что со мной они ведут себя иначе. Когда случилось несчастье с Трентом, все ходили на цыпочках, сдували с меня пылинки и обращались так, будто я фарфоровая ваза. Почему они боялись меня задеть? Я и так была разбита на тысячу осколков, которые, как ни убирай, все время норовили впиться в ногу, когда этого меньше всего ждешь.

Задерживаюсь на лестнице в надежде услышать хотя бы первые реплики из беседы бабушки с сестрой, но они говорят так тихо, что я быстро сдаюсь и бегу принимать душ. Закрываю за собой дверь, включаю воду, стягиваю платье и остаюсь в одном бикини. Рассматриваю себя в уже слегка запотевшем зеркале. Кажется, я понимаю, о чем говорила бабуля, – что-то во мне изменилось. Спасибо свежему воздуху, океану… и, наверное, Колтону Томасу.

Растрепанные кудри ниспадают на ярко-красные плечи и грудь, которые уже завтра покроются ровным коричневым загаром. Наклоняюсь ближе к зеркалу и вижу на щеках и носу россыпь едва заметных веснушек. Успеваю улыбнуться своему отражению, пока оно не скрылось за клубами пара. Хороший был день. Мне даже немного жаль смывать соль и песок – вот бы они остались на коже и напоминали о том, что за окном меня ждет целый мир, который и не думает стоять на месте.

И что сегодня я была частью этого мира.

Глава 14

Рукам человека не сотворить ничего возвышенней фантазий его сердца.

Ральф Уолдо Эмерсон

– РАССКАЖИ-КА О СВОЕМ УРОКЕ ГРЕБЛИ, – жизнерадостно просит Райан и передает мне блюдо с горкой завернутой в фольгу кукурузы.

Чувствую, что мама навострила уши, и бросаю гневный взгляд на сестру.

– Что? – Это звучит почти невинно, а во взгляде читается просьба поддержать тему. – Мне кажется, это очень круто!

«Ага, а еще ты не хочешь обсуждать расставание с Итаном, неудавшуюся поездку и свои дальнейшие планы», – думаю я.

– О чем это вы? – переспрашивает мама. – Ты сегодня брала урок гребли?

Она с изумлением смотрит на меня. Ее эмоции легко объяснимы: байдарка и я – понятия несовместимые.

– С тобой, что ли? – обращается она к бабуле. – С «Обществом красных шляпок»?

Та отрицательно качает головой, и мама поворачивается ко мне с еще более удивленным выражением.

– Так с кем ты ездила?

Передаю ей блюдо с кукурузой и беру у Райан мясо из того самого хипстерского экомагазина. С деланой небрежностью отвечаю:

– Да ни с кем. Сама. Мы с бабулей вчера обсуждали, что иногда бывает полезно сменить обстановку, вот я и попробовала.

Я пытаюсь перенять манеру Райан говорить уверенно и лаконично, чтобы ни у кого не возникало лишних вопросов. А они могли возникнуть, потому что я в жизни не проявляла интереса к гребле. Ни разу. Впрочем, после удара, который настиг отца, мама стала менее внимательной к подобным деталям.

Это не помогает: на меня все равно обрушивается лавина вопросов, словно я только что вернулась из кругосветного плавания, а не взяла единственный урок. Все говорят одновременно и при этом не прекращают передавать друг другу тарелки. Одна бабуля хитро улыбается и молча следит за допросом.

– Тебе понравилось?

– Швы же не намочила?

– А инструктор – парень?

– А где именно вы плавали?

– Могла занести инфекцию.

– Симпатичный? Девушка есть?

– Блин, – говорю я, после того как все замолкают в ожидании ответов. – Это просто урок гребли, только и всего!

Голос звучит раздраженно. Но я злюсь не на них, а на себя, потому что придется утаить одну очень важную подробность. И зачем я вообще об этом сказала?

Мама разглаживает салфетку у себя на коленях.

– Прости, милая, мы просто рады, что ты хорошо провела время. И нам хочется все разузнать. – Она улыбается и пожимает плечами.

Знаю, она говорит искренне, но мне все равно не по себе. Не думала, что простая вылазка из дома станет поводом для всеобщего восторга.

– Да ничего особенного, – бормочу я, уставившись в тарелку, будто не знаю, что вся семья ждет, когда же я вернусь к привычному образу жизни.

– Твоя мама имеет в виду, – вставляет бабуля, – что мы счастливы видеть, как ты…

– Прихожу в норму? – без особого труда завершаю я. Это ее любимая фраза.

– Именно, – кивает она и опускает вилку. – Раз этот балаган закончился, настало время и мне задать вопрос. Ты собираешься взять еще один урок? Думаю, это хорошая идея. Говорю с позиции старой мудрой женщины. Куй железо, пока горячо.

– Или пока горяч твой инструктор, – вполголоса добавляет сестра.