То, о чем знаешь сердцем - [16]

– Не на охоте я была, – стараюсь избегать ее взгляда. – Просто хотела развеяться. Сменить обстановку.

Объяснение расплывчатое, но я знаю, что она поймет.

– Ну и отлично. Полезно бывает вырваться куда-нибудь. В одиночестве полежать на пляже.

Бабуля говорит это так, будто гордится мной. Будто это знак того, что я все-таки двигаюсь дальше. Мне становится стыдно, поэтому я добавляю:

– Но на пляже я не побывала. Разбила машину, когда только добралась, так что…

Бабуля поворачивается ко мне:

– Дело не в пляже, Куинн. Ты просто куда-то поехала. Это хорошее начало.

Она ставит обе миски в раковину и включает в оду.

– Хорошо бы тебе вернуться. Знаешь, если бы я выглядела как ты, то черта с два сидела бы дома все лето. Я бы поехала на охоту, – снова подмигивает бабуля. – Ну или просто на пляж, погреться в бикини на солнышке.

Она замолкает. Я тоже ничего не говорю. Вот что я люблю в бабуле – она чувствует, когда нужно промолчать. И сегодня ее слов хватило, чтобы я вспомнила о Колтоне и его словах: «Ты знаешь, где меня найти».

Я и правда знаю. Не могу перестать об этом думать.

– Может, я и съезжу, – через какое-то время говорю я. – Вернусь туда как-нибудь.

Глава 9

В жизни вам приглянется множество вещей, но далеко не все по-настоящему покорят ваше сердце. Не упустите их.

Майкл Нолан

БРАУНИ – ВОТ КАКОЙ ПРЕДЛОГ я нахожу, чтобы поехать в Шелтер-Ков на следующее утро. Я врезалась в автобус Колтона, а он отвез меня в больницу и был так заботлив, что впоследствии даже навестил. Так мил, что подарил цветок. Так благоразумен, что не давил на меня. Отблагодарить его я могу лишь домашней выпечкой. Из блога Шелби я узнала, что Колтон любит сладкое. Когда после операции ему разрешили есть, он сразу же попросил именно брауни. А бабуля печет их лучше всех. Так что он заслужил. Угощу и отправлюсь на пляж.

Я наполняю тарелку доверху, обматываю ее пищевой пленкой и быстро сочиняю записку для родителей, которые уже отправились на прогулку. Затем беру пляжную сумку и мысленно готовлюсь к поездке. Она будет похожа на ту, что я совершила пару дней назад. Только теперь я волнуюсь куда больше.

Когда я сворачиваю с главной улицы и вижу автобус Колтона, который стоит почти там же, где и в прошлый раз, у меня начинает неистово колотиться сердце, и я проезжаю мимо, а не паркуюсь рядом. Выключаю музыку и пытаюсь сосредоточиться. У меня все еще есть выбор. Если я уеду, то не буду чувствовать себя виноватой. Но в таком случае я, возможно, больше никогда не получу шанса узнать Колтона поближе. У «когда-нибудь» истечет срок годности, он выкинет из головы наш разговор, и возвращаться будет слишком поздно.

Останавливаюсь на красный сигнал светофора. Это дает мне время подумать. Я включаю поворотник. Выключаю. Снова включаю. Загорается зеленая стрелка, а я все стою, пока сзади не раздаются недовольные гудки. Тогда я резко разворачиваюсь и возвращаюсь.

Наступил четыреста второй день, а я еду к Колтону Томасу.

Останавливаюсь рядом с его автобусом и разглядываю вмятину. Замечаю, что она больше, чем я думала, и меня передергивает. Бросаю взгляд на брауни на пассажирском сиденье, и внезапно вся эта идея начинает казаться нелепой.

Зачем я это делаю? Я даже не представляю, где его искать. Открываю окно и осматриваюсь, будто сейчас он появится. Утренний холод расслабляет, и я делаю глубокий вдох. Я приехала примерно в то же время, что и в прошлый раз. Наверное, я смогу найти Колтона либо в пункте проката, либо в кафе. Я хотела позвонить ему перед выездом, но это показалось мне лишним. К тому же я не была уверена, что все же решусь на это. Не уверена до сих пор. Пункт проката, кажется, закрыт, а в кафе не горит свет. Я все еще могу…

– Ты все, припарковалась?

Я вздрагиваю от неожиданности. Поднимаю глаза и вижу Колтона – он только вернулся с моря, волосы и гидрокостюм еще не обсохли. Под мышкой он держит доску для серфинга.

– Ты вернулась. – Он рад, но не удивлен.

– А… Да.

Беру тарелку с брауни и протягиваю ему.

– Привезла тебе. В знак благодарности. Или извинения…

Бросаю взгляд на вмятину на бампере, и становится так стыдно, что я начинаю тараторить:

– С твоей стороны было очень мило повезти меня в больницу, после того как я врезалась в твой автобус. Мне неловко, что ты не дал оплатить ремонт. Я знаю, что вчера вела себя странно. Впрочем, в день нашей первой встречи я тоже вела себя странно. В общем, извини.

Я вытягиваю руку с тарелкой еще дальше. Как будто это движение поможет мне перестать чувствовать себя заикающейся недотепой. Не умею я разговаривать с людьми. А улыбающийся Колтон слушает так внимательно, что от этого становится не по себе.

Он пару раз моргает, затем улыбается шире и тянется к тарелке.

– Тебе не за что извиняться. Тем более ты привезла брауни. Я их обожаю.

С трудом сдерживаюсь, чтобы не сболтнуть, что знаю об этом.

– Спасибо, – искренне благодарит Колтон. – Ты сама их испекла?

Он прислоняет доску к машине, берет у меня тарелку, снимает пищевую пленку и выбирает брауни. Откусывает. Медленно жует, словно профессиональный дегустатор. На долю секунды кажется, что забыла положить один из ингредиентов, ведь во время готовки думала не о какао-порошке и муке, а о Колтоне.