То ли быль, то ли небыль - [97]
Пока Юлик рассказывал мне об отце и его женах, Ирину занимали совсем другие мысли:
– Наташка, ты знакома с Жорой Федоровым?! Почему же ты мне никогда об этом не говорила? Я так давно мечтаю с ним встретиться! Мы ведь оба работаем в Молдавии, Жора там нашу родину «сподниза копает», а я занимаюсь молдавским фольклором. Но знаешь, это какой-то рок! Куда бы я ни приехала, всегда слышу: «Вчера у нас был Федоров». Всегда «вчера»! За столько лет так ни разу и не пересеклись… Но теперь это судьба! Едем немедленно!
Мы поехали в ближайшую субботу. По дороге, недалеко от Климовска, в поисках нужного поворота я проехала на красный свет. Я ездила в Климовск сто раз и все равно постоянно искала этот зловредный поворот. Моя неспособность ориентироваться была постоянным предметом юликовых надругательств, и я изо всех сил старалась не дать ему нового повода; сосредоточившись на поисках поворота, я вообще не заметила светофора. Молодой милиционер, стоявший прямо под ним, просто ошалел, когда я так нагло проехала на красный свет, и сыграл целую симфонию на своем свистке. Я остановилась.
– Вы проехали на красный свет, – сообщил обалдевший милиционер.
Крыть было нечем, но в этот момент на меня снизошло вдохновение.
– Я к Георгию Борисовичу, – ответила я таинственным шепотом и очень выразительно посмотрела на милиционера.
– Что-что?! – удивился милиционер.
– Я к Георгию Борисовичу, – повторила я так же тихо и таинственно.
Дескать, и речи быть не могло, что милиционер не знает, кто такой Георгий Борисович. Милиционер растерялся. Этот Георгий Борисович был, по-видимому, не простой птицей, совсем не простой. После некоторого замешательства милиционер спросил неуверенно:
– Ну и что? Это дает вам право ехать на красный? Я окончательно обнаглела.
– А мне Георгий Борисович один раз позволил. Милиционер вздохнул обреченно и на всякий случай решил со мной не связываться:
– Ладно, проезжайте, но больше не ездите на красный.
– Конечно, нет! Мне Георгий Борисович только один раз и разрешил!
Мы проехали. Пронесло.
– Дружок, что такое вы ему нашептали? Почему он не отобрал у вас права? Или, по крайней мере, не оштрафовал? – изумился Юлик.
– Да пустяки. Я объяснила ему, что везу Даниэля к Федорову!
Дальше, слава Богу, мы ехали без приключений.
У Федоровых уже была Сима. Как я и ожидала, ее работы и она сама очаровали Юлика и Ирину.
Так я воссоединила семью Даниэлей – подарила им Симу и двух ее детей – Аню и Глеба, и ее мужа Гену Торопова, и ее маму «краматорскую Машу». Они потом сильно помогали Ирине, когда Юлик заболел.
Судьба свела Симу с Федоровыми за несколько лет до этих событий. В поселке писателей на Красной Пахре, на даче у переводчика Россельса сложилось такое литературно-диссидентское гнездо. Там часто бывали Федоровы. Как-то у Рос-сельсов снимала дачу литератор Вика Чаликова. Сима дружила с ее дочкой, Галей. Галя Чаликова расписывала досточки в традиционном русском стиле, делала копии с прялок, через нее Сима и познакомилась с этим искусством. Галя дала ей досточки и краски, и Сима стала ее копировать, но вскоре ей стало тесно в традиционных рамках, и она пошла своим, только ей свойственным путем. Симины доски попались на глаза Федоровым и восхитили их. Так завязалась эта дружба. Для Жоры Федорова в ней был дополнительный азарт – обыграть «Софью Власьевну» с ее нелепыми крепостническими законами, помочь Симе с семьей удержаться в Москве.
Сима с Геной жили где-то на обочине советской власти – вроде бы при ней, а вроде бы и совершенно в стороне. При желании их действия можно было легко квалифицировать как криминальные: жили они без прописки, «тунеядствовали», встречались с иностранцами, дружили с культурными атташе западных держав… Но времена были относительно вегетарианские, и их не трогали. Не стану описывать, через какие муки и авантюры прошла эта семья, пока не завершила благополучно свои скитания в английском городе Лондоне, где их в конце концов «прописали»… Туда же, в Лондон, в девяностых годах переехал и вскоре умер от своего последнего инфаркта Жора Федоров… Даже географически Сима и Федоровы оставались рядом до самой Жориной смерти…
После встречи в Климовске Сима стала часто бывать у Даниэлей, и вскоре состоялась ее первая выставка, в редакции журнала «Декоративное искусство» – где ж еще такой выставке и быть! (Не последнее дело также, что Ирина вела в «Декоративном искусстве» театральный отдел.)
Все Симины друзья явились на вернисаж и оставили свой след в книге отзывов. Не могу удержаться, чтобы не процитировать некоторые из них.
«ВеСима СимаПатичная Симастаятельная Искуства.»
СимаСука ТакаСима (Япония).
Это – писатель Леня Седов.
«Глубоко возмущен насмешкой над нашим российским бытом! С кем вы, мастера культуры?!»
Член об-ва «Память» Лазарь Солоухер.
Это, конечно, Губерман.
Министр культуры Коми АССР И. Бурятов.
Это, конечно, он же.
И еще что-то из того же источника за подписью В. Губерман-Пинчер, член ССП.
Симины доски – фейерверк юмора и иронии, теплой, человечной, в чаплинском ключе. Ее персонажи и их ситуации одновременно комичны и трогательны. Сима неистощима на выдумку.
В созвездии британских книготорговцев – не только торгующих книгами, но и пишущих, от шотландца Шона Байтелла с его знаменитым The Bookshop до потомственного книготорговца Сэмюэла Джонсона, рассказавшего историю старейшей лондонской сети Foyles – загорается еще одна звезда: Мартин Лейтем, управляющий магазином сети книжного гиганта Waterstones в Кентербери, посвятивший любимому делу более 35 лет. Его рассказ – это сплав истории книжной культуры и мемуаров книготорговца. Историк по образованию, он пишет как об эмоциональном и психологическом опыте читателей, посетителей библиотек и покупателей в книжных магазинах, так и о краеугольных камнях взаимодействия людей с книгами в разные эпохи (от времен Гутенберга до нашей цифровой эпохи) и на фоне разных исторических событий, включая Реформацию, революцию во Франции и Вторую мировую войну.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.