То, что нельзя забыть - [33]
На следующий день, сгорая от любопытства, мы собрались у подвала. Никаких следов взрыва мы не нашли. Подвал был таким же, как накануне. Нисколько не пострадал.
Какая же окаянная сила стерла с лица этих мест загадочную цивилизацию, виденную мной на фотографиях в альбоме? Да уж и сказать нечего.
Ядя спустилась с чердака в «нижний мир», и я остался один. В моем воображении, сменяя друг друга, рисовались удивительные картинки: Ядя, прозрачная, словно фея, плыла над гранитной набережной. Она была в длинном до пят красивом платье и в умопомрачительной шляпке. Она все время смеялась и повторяла: «Барыс, я хочу увесь час цябе цалаваць». Я плыл рядом с ней в высоком белом цилиндре с сигарой в зубах. Пронзительно свистнула «кукушка», элегантный паровозик с большими красными колесами и высокой, раструбом кверху трубой. Труба попыхивала, выбрасывая кольца легкого дыма, как моя сигара. Два голубых вагона с ажурными занавесками на окнах остановились у перрона. Проводник в форменной фуражке открыл двери. Первыми выходили мужчины. Услужливо подавали руку дамам. Дамы спускались по ступенькам вагона, игриво приподнимая правой рукой подолы длинных платьев. Открывались стройные ножки в туфельках на каблучках, а выше — волны кружевной пены нижних юбок. Мужчины, словно ненароком, заглядывали под юбки. Затем все шли к вокзалу. А вокзал — домик из зазеркалья. Голубенький, под односкатной крышей, выложенной пластинками, как чешуя золотой рыбки. Под крышей — резной узорчатый карниз, похожий на кружева нижних юбок у дам. Вокруг вокзала — балюстрада с витыми балясинами. Господа проходили вокзальные помещения и спускались по широкой деревянной лестнице с голубыми перилами к озеру. А там у причала уже покачивались яхты и лихие матросы, загорелые, усатые, в майках с широкими синими полосами, спешили подать свои лапищи дамам. Дамы опять задирали свои юбки. Но лихим матросикам никак невозможно было увидеть кружевные юбочки, так как они стояли высоко на корме, а дамы ступали вниз. И вот уже белые паруса разлетаются по озерной зыби, словно мотыльки-однодневки.
Ну и черт с ней, с этой исчезнувшей Атлантидой, вынырнув из сладких сновидений, подумал я. Ну и хорошо, что канула. Ведь иначе не было бы у меня в жизни ни Яди, ни Тадика — верного оруженосца. Он любил носить мой этюдник, перекинув ремень через левое плечо, а на правом — старый баян, с которым не расставался никогда. Я писал этюд, а Тадик, устроившись где-нибудь неподалеку в разросшихся кустах бузины или в лопухах, наигрывал незатейливые мелодии здешних мест.
Да, все было бы иначе. И я был бы сегодня не Я, не будь этого былого. Был бы кто-то другой, кто носил бы мое имя. Без моего прошедшего настоящего не было бы и моего былого будущего…
Неожиданно проявилось в памяти время, когда в нашей квартире работали военнопленные немцы. Их было двое. Они делали ремонт и украшали потолки лепными гипсовыми розетками. Мама разговаривала с ними на идише. Они хорошо понимали друг друга. Мама приглашала немцев к столу, кормила обедом. Они ели с аппетитом и благодарно улыбались. Уходя после работы, норовили поцеловать фрау маме ручку. Облик одного из них полностью обесцветился в памяти. Второй, много старше, высокий, с острым, подвижным, как гильотина, кадыком на худой гусиной шее запомнился хорошо. Он показывал маме маленькие фотокарточки своей семьи, и я видел слезы на маминых глазах. Мамины слезы меня тревожили, я пристально наблюдал издалека за немцем и был готов в любую секунду броситься на мамину защиту. Проходя мимо, высокий худой норовил погладить меня по голове. Я резко отступал и смотрел на него сурово, как на фашиста. Мамины родители, четыре сестры и брат Яков были удушены в фашистских газовых камерах.
Из маминых, ею записанных воспоминаний.
Начало первой мировой войны.
«<…> и вдруг в нашем городке появились военные, много военных — это были немцы. К нам домой начали ходить три немецких солдата. Мама пекла им пончики, они очень любили пончики, маму они называли «фрау». Один из них играл на губной гармонике, а я им пела немецкие песенки и танцевала. Мама еще стирала им рубашки, мы очень хорошо жили при них. У нас было все, пока они жили в нашем городе. По истечении стольких лет вспоминаю их сердечное отношение к нам и их доброту.
<…> в 1939 году немцы заняли Польшу во второй раз. Я к тому времени была уже в Советском Союзе. И вот какое совпадение: как и в первую мировую войну, в дом моих родителей приходили трое немецких солдат, и они буквально охраняли дом и родных, не давали другим грабить и издеваться, все время поддерживали моих родителей и рассказывали про Гитлера, что он задумал уничтожить всех евреев. Они уговаривали моих родителей не оставаться в городе ни одного дня.
Однажды ночью со двора стали стучать в окна нашего дома. Ночью всегда было страшно, немцы ходили, искали молодых девушек, стук не прекращался долго, но отец решил не открывать и не отзываться. Вдруг услышали, как сорвали ставни с окон и три раза бросили что-то тяжелое в окно, потом стало тихо. Чуть свет отец все же открыл дверь и осмотрел то, что бросили. На полу лежали три больших ящика, отец боялся подойти к ним близко. Когда уже стало совсем светло, он увидел на одном из ящиков записку, тогда он смелее подошел и прочитал записку. Оказалось, что те три немца, которые посещали все время наш дом, приходили ночью прощаться, так как они уходили на восточный фронт. В ящиках оказались продукты, которые они оставили нам на прощание, еще в записке настойчиво уговаривали они моих родных все бросить и уходить на восток.
Отто фон Бисмарк — без тени сомнения, самый влиятельный политик XIX века. «Железный канцлер» из Пруссии объединил Германию, превратив конгломерат маленьких провинциальных королевств и княжеств в мощную империю. Развязывал и выигрывал войны. Перекраивал Европу почти столь же радикально, как и Наполеон — и с легкостью навязывал свою волю императору Вильгельму I.Многие современники считали его гением и великим человеком, а многие — диктатором и деспотом. Но кем он был в действительности? Джонатан Стейнберг в своем потрясающем исследовании, созданном прежде всего на основе писем и дневников как близких, друзей и союзников Бисмарка, так и его врагов и недоброжелателей, демонстрирует читателю психологическую сложность и противоречивость этого неординарного человека и пытается раскрыть тайну почти магической власти «железного канцлера» над людьми и событиями.
Книга посвящена выдающемуся политическому, государственному и военному деятелю Казахстана — Кенесары Касымову. Восстание, поднятое Кенесары, охватило почти весь Казахстан и длилось десять лет — с 1837 по 1847 год. Идеологические догмы прошлого наложили запрет на историческую правду об этом восстании и его вожде. Однако сегодня с полным основанием можно сказать, что идеи, талант и бесстрашие Кенесары Касымова снискали огромное уважение казахского народа и остались в его исторической памяти как одна из лучших страниц национально-освободительной борьбы казахов в XIX веке.
Сборник посвящён раннему периоду творческого пути Романа Осиповича Якобсона (1896–1982), его связям с русским литературным и художественным авангардом 1910-х годов. Большую часть книги составляют воспоминания о В. Маяковском, В. Хлебникове, К. Малевиче, М. Ларионове и др. Здесь же опубликованы письма Якобсона к В. Хлебникову, А. Кручёных, М. Матюшину и Эльзе Каган (Триоде), его статьи о русском и западном авангардном искусстве, а также его собственные поэтические и прозаические опыты этих лет. Воспроизводятся малоизвестные документальные фотографии.https://ruslit.traumlibrary.net.
С самого первого сезона, с января 1990 года, каждая серия «Симпсонов» начинается с шутки, которую не замечают десятки миллионов зрителей за сотни миллионов просмотров. Когда название сериала выплывает из-за облаков, сначала вы видите только первую половину фамилии, «The Simps»; вторая показывается чуть позже. Все еще не понимаете? В английском языке «Simps» означает простаки, туповатые граждане, – как те, которых вы увидите в сериале. Но не расстраивайтесь – это не последняя шутка, которую вы не заметили в «Симпсонах».
Граф Ф. Г. Головкин происходил из знатного рода Головкиных, возвышение которого было связано с Петром I. Благодаря знатному происхождению граф Федор оказался вблизи российского трона, при дворе европейских монархов. На страницах воспоминаний Головкина, написанных на основе дневниковых записей, встает панорама Европы и России рубежа XVII–XIX веков, персонифицированная знаковыми фигурами того времени. Настоящая публикация отличается от первых изданий, поскольку к основному тексту приобщены те фрагменты мемуаров, которые не вошли в предыдущие.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.