То АТО. Дневник добровольца - [124]
Пятница, у всех шашлыки на уме… Вот два дня назад подчеркасскому И. пришла целая уйма коробок с едой — от жены, тещи и волонтеров «Волонтерской сотни». Так ради жарки ведра мяса пришлось загораживаться со всех сторон водовозками.
Как вы понимаете, в деле защиты шашлыка главные враги — не сепары, а прожорливое воинство соседних подразделений. Так что оборона была выстроена капитальная: если бы не было водовозок, редуты бы нагородили из мешков с песком, траншеи с сиг-налками, пропускную систему «свой/чужой» и систему ПРО-СОИ.
Меня хотели турнуть как рыбного наркомана, но я знал, где взять шампуры и мангал (его уже свистнули — ууу, явно путинские проделки!), и подговорил соседа Д. быть мастер-шефом. Куриные ноги он сделал просто обалденно (11.06, праздновали публикацию в АиФ), и свиные ребрышки тоже получились классные, на решетке…
Кстати, все продукты покупало/давало семейство И., привезли вместе с бусиком «Сотни», развозящим вещи еще по четырем адресам (это чтобы вы не думали, что волонтеры мясо в АТО возят).
Дорого мне обошлось это удовольствие: все выпили по чуть-чуть кефира, а с его запахом на дежурство к Глав. Ужасу нельзя. Так что мне, как непьющему эту мерзкую белую гадость, пришлось стоять ночью на важном посту. Там нужно строго спрашивать пароль, не пропускать посторонних, а в случае откровенного неадеквата передергивать затвор и под угрозой стрельбы класть нарушителя на асфальт.
Все ужасно боялись, что с моим счастьем я обязательно положу мордой в бровку какого-нибудь приезжего офицера, не знающего пароля. Поэтому до 23.20 вместо одного меня на посту на всякий случай тусовалось шестеро: предыдущий постовой, двое важных офицеров, я и две собаки.
Ночь была очень темная, так что люди после светлых помещений внезапно оказывались в кромешной тьме, откуда постепенно вырисовывались четыре непонятные тени вместо одной, под ногами шевелилось и рычало еще две… И тут двух-с-чем-то-метровое чудище в каске гундит (я из-за гайморита в нос говорю): «Пгааароль!»
Но постепенно все выправилось, и даже Глав. Ужас не посветил в мою сторону фонариком, так что остался я тет-а-тет с одним офицером. О, какая эта была необыкновенная ночь! О, эти разговоры под луной! (Только луны не было, и разговоры были о причинах поражений).
Офицер был и под Иловайском, и в Дебальцево. Дальше — приблизительный пересказ: с Иловайском полное окружение Донецка было бы реальностью, и налетели шишки из Киева управлять в ручном режиме этой операцией, желая присвоить лавры. Штабников на три дня вообще отстранили, потом накрыли «Ураганами» с территории РФ. Капитальных сооружений не было — повезло, что ракеты за 50 км полета немного разлетелись. Но все равно работа была парализована, многих ранило, нескольких убило. Оказалось, мой сосед Д. знал лично одного из связистов — ракета попала… да нафиг подробности.
В Дебальцево нагнали большое количество техники и боеприпасов, тоже больше из политических соображений. На морозе дизель сложно завести, а дали на выход два часа. Полузакопанную технику и не доставали… Многим людям пришлось пешком идти: якобы так мишени меньше уязвимы, чем автомобили…
Со стороны РФ техника однозначно более продвинутая: например, они могут заглушить наши беспилотники и потом использовать против нас. А мы их — не можем, в лучшем случае их беспилотник перестанет выполнять задание и полетит обратно…
Ночью после дождика стало холодно, а сменщик пришел на полтора часа позже — и такое бывает у нас. А все подробности разговора — только после войны.
Вчера вечером объявляют на построении, что нужно ехать на рынок за скобами, гвоздями, пленкой, фонарями и прочим. Насяльник прокомментировал это так: «Берете из палаты кошелек (кивает на меня), проверяете, чтобы не было у него чувства голода, отбираете цветочек и стаканчик чая, одеваете в форму и берцы, берете автомат и едете на рынок».
У нас последние дни — дожди, грозы, все раскисло в болото. Кое-где ребята с блокпостов начали до дождей работы по пере-настилу — и сейчас им очень несладко под пленкой в холодные сырые ночи.
Сегодня утром наконец-то поехали за покупками, по дороге забираем людей с постов. В блиндаже на полу — лужа, никто не готов ехать: лица серые от недосыпа, вся одежда мокрая, а сушить ее негде. Буржуйку там негде поставить — надо расширять блиндаж, а лучше закончить рядом новый, более просторный. Маленький обогреватель там не поставишь тоже: протянута «полевка» (это тонкий кабель: телефоны можно зарядить, а кипятильник уже нет, не говоря уже про обогреватель). Та к что главная цель поездки в город — 50 скоб, которыми можно скрепить бревна.
Приезжаем на рынок и первым делом идем покупать фонарь. Старший с поста говорит: «Давай 800 грн — четыре фонарика с электрошоком по 200 грн: мне, дежурному, насяльнику и еще одному дежурному», я в недоумении (мягко говоря; вообще-то, я в полном ахуе). Нет, один фонарик за 70–80 грн я еще как-то могу понять… Тут старший нашей группы, насяльник-контрактник, прошедший Ирак и многое в АТО, осознает происходящее и уже без всяких недоумений кроет матом слегка забуревших товарищей.
Изустная история вьетнамской войны от тридцати трёх американских солдат, воевавших на ней.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.