Тьма в полдень - [18]
– Руки у нас будут как у негритосок, – заметила наконец Людмила, очищая орех от терпко пахнущей зеленой оболочки поверх скорлупы.
Таня, с набитым ртом, молча кивнула. Людмила положила очищенный орех на плиту и легонько пристукнула голышом, – свежая скорлупа треснула почти беззвучно.
– В прошлом году я приблизительно в это время вернулась из Ленинграда, – вздохнула Людмила, выбирая кусочки ядра из разбитого ореха. – Только двенадцать месяцев, с ума сойти. Можно подумать, что прошло двенадцать лет. А ты в это время была еще в Сочи...
– Ох, замолчи, – быстро сказала Таня. – Пожалуйста, молчи лучше, а то я сейчас буду реветь.
Она в самом деле заморгала глазами.
– Чего ж реветь, – сказала Людмила, – как будто от этого легче...
Она выбросила скорлупу и взялась за новый орех, но вдруг выпрямилась, прислушалась.
– Машины, – сказала она. – Кажется, по нашей улице...
Таня всхлипнула и с ожесточением ударила по своему ореху. Потом тоже подняла голову.
– И много, – сказала она. – Это целая колонна. Ой, вот сейчас их и расспросим!
Она вскочила и побежала за дом. Когда Людмила тоже вышла к калитке, колонна уже шла мимо, – громыхающие трехтонки и полуторки, побитые, ободранные, с раскрытыми капотами. Бойцы тряслись в кузовах в обнимку со своими винтовками, примостившись на ящиках и брезентах таинственной воинской поклажи. Таня провожала взглядом машину за машиной, прикусив губы.
Колонна прошла, не задержавшись. Девушки постояли еще у калитки, наблюдая, как в пробивающихся сквозь акацию отвесных лучах солнца тает и рассасывается чадный синеватый дымок. «А на Краснознаменной что делается! – вздохнула тоже вышедшая на улицу соседка. – Всю ночь ехали и ехали... и машинами, и повозками, кто чем, и пешком идут. Кажут, все с-под Белой Церкви...»
Из-за угла показалась еще одна машина; поравнявшись с ними, притормозила, и водитель высунул из кабины черное от пыли и копоти лицо.
– На Днепропетровск мы тут выедем? – крикнул он.
Соседка, Людмила и Таня закричали все вместе, перебивая друг друга. Водитель рывком остановил машину и выскочил, разминая ноги. Вышел с другой стороны и сидевший рядом лейтенант, такой же грязный и пыльный.
– Водички у вас не найдется? – спросил он у Тани, пока Людмила с соседкой наперебой объясняли водителю, как выехать на Днепропетровское шоссе, минуя забитую движением Краснознаменную улицу.
Таня вынесла ведро, кружку. С кузова, загруженного какими-то бочками, попрыгали еще пятеро; столпившись вокруг нее, они выпили полведра, а оставшуюся половину водитель вылил в урчащий и клокочущий радиатор. Пятеро бойцов снова полезли в кузов.
– Оставили вас без воды, – улыбнулся лейтенант, показав неожиданно белые, как у негра, зубы. – Вы уж извините, такое дело.
– Ну что вы, – сказала Таня. – Если вам еще нужно, я принесу – тут рядом колодец, через три дома!
– Спасибо, – сказал лейтенант, – не надо больше. За сколько же это дней вас так раздолбали?
– За один. А перед этим был еще один налет, ночью.
– Во как. Мощно, значит, всыпали. Ну что, Петренко, надолго там у тебя?
– Сейчас едем, товарищ старший лейтенант, – отозвался забравшийся под капот Петренко.
– Вы можете сказать нам одну вещь? – спросила Таня, строго глядя лейтенанту прямо в глаза. – Только совершенно честно... Где сейчас немцы?
– Ну, знаете, – сказал лейтенант, – где немцы сейчас – это, девушка, и самому Совинформбюро неизвестно. А вчера они были тут где-то, километрах в сорока, – Калиновское, что ли, есть такой населенный пункт?
– Калиновка? – ошеломленно поправила его Таня. – Да нет, не может быть...
– Во, она самая... Готово, Петренко? Давай заводи! Ну, девушки, счастливо. За Днепром встретимся!..
Лейтенант побежал к машине, придерживая полевую сумку.
– Люся, ты слышала? – сказала Таня. – Он говорит, немцы уже в Калиновке. Ты как хочешь, а я сейчас же иду в город. И потом, мне пришла в голову самая простая вещь – обратиться в горвоенкомат, ведь это, кажется, входит в их прямые обязанности...
Уточнить, что входит и что не входит в прямые обязанности городского военного комиссариата, Тане так и не удалось. Прежде всего, разыскать это учреждение оказалось не просто, так как после бомбежки оно перебралось на окраину, и никто не знал, куда именно. Уже часов около четырех, безрезультатно исходив половину города, Таня обнаружила наконец пропавший военкомат на одной из по-деревенски широких и пыльных окраинных улиц. Но сотрудникам его – она это сразу увидела – было уже не до выяснения своих обязанностей.
Во дворе с распахнутыми настежь воротами красноармеец ворошил палкой груду горящей бумаги, другие носили из дверей ящики и пишущие машинки к стоявшему тут же грузовику. На Таню никто не обратил никакого внимания. Она потолкалась по двору, нерешительно поднялась на крыльцо. В коридоре, где сквозняк из распахнутых дверей гонял по полу какие-то бланки и формуляры, висела богато оформленная – в бордовом плюше и золоченых фанерных капителях – стенгазета «За передовую агротехнику»; в комнате напротив две женщины в гражданском швыряли в ящик перевязанные шпагатом пачки бумаг.
Таня спросила военкома; ей ответили, что военкома нет. Поколебавшись, она спросила, кто замещает военкома; на это ей вообще ничего не ответили. Таня вдруг обозлилась, громко обозвала этих двух тыловыми крысами и стала ходить из комнаты в комнату, пока не нашла человека в форме, с майорскими шпалами на петлицах. Майор сидел на корточках перед раскрытым сейфом, торопливо просматривая груду вываленных прямо на пол папок.
Герои «Киммерийского лета» — наши современники, москвичи и ленинградцы, люди разного возраста и разных профессий — в той или иной степени оказываются причастны к давней семейной драме.
В известном романе «Перекресток» описываются события, происходящие в канун Великой Отечественной войны.
Действие романа разворачивается в последние месяцы второй мировой войны. Агония «третьего рейха» показана как бы изнутри, глазами очень разных людей — старого немецкого ученого-искусствоведа, угнанной в Германию советской девушки, офицера гитлеровской армии, принимающего участие в событиях 20.7.44. В основе своей роман строго документален.
Роман «Ничего кроме надежды» – заключительная часть тетралогии. Рассказывая о финальном периоде «самой засекреченной войны нашей истории», автор под совершенно непривычным углом освещает, в частности, Берлинскую операцию, где сотни тысяч солдатских жизней были преступно и абсолютно бессмысленно с военной точки зрения принесены в жертву коварным политическим расчетам. Показана в романе и трагедия миллионов узников нацистских лагерей, для которых освобождение родной армией обернулось лишь пересадкой на пути в другие лагеря… В романе неожиданным образом завершаются судьбы главных героев.
В «Южном Кресте» автор, сам проживший много лет в Латинской Америке, рассказывает о сложной судьбе русского человека, прошедшего фронт, плен участие во французском Сопротивлении и силою обстоятельств заброшенного в послевоенные годы далеко на чужбину — чтобы там еще глубже и острее почувствовать весь смысл понятия «Отечество».
Минуты мирного отдыха после штурма Кёнигсберга — и последние содрогания издыхающего чудовища войны… «Ему не хотелось говорить. Хотелось просто сидеть и молчать и ни о чем не думать. Он находился в блаженном состоянии человека, кончившего трудное, смертельно опасное дело и теперь отдыхающего».
В романе показана борьба югославских партизан против гитлеровцев. Автор художественно и правдиво описывает трудный и тернистый, полный опасностей и тревог путь партизанской части через боснийские лесистые горы и сожженные оккупантами села, через реку Дрину в Сербию, навстречу войскам Красной Армии. Образы героев, в особенности главные — Космаец, Катица, Штефек, Здравкица, Стева, — яркие, запоминающиеся. Картины югославской природы красочны и живописны. Автор романа Тихомир Михайлович Ачимович — бывший партизан Югославии, в настоящее время офицер Советской Армии.
Роман югославского писателя — лирическое повествование о жизни и быте командиров и бойцов Югославской народной армии, мужественно сражавшихся против гитлеровских захватчиков в годы второй мировой войны. Яркими красками автор рисует образы югославских патриотов и показывает специфику условий, в которых они боролись за освобождение страны и установление народной власти. Роман представит интерес для широкого круга читателей.
Осетинский писатель Тотырбек Джатиев, участник Великой Отечественной войны, рассказывает о событиях, свидетелем которых он был, и о людях, с которыми встречался на войне.
Михаил Демиденко — молодой ленинградский прозаик. Родился он в Воронеже, школьником начал заниматься в литературном кружке, которым руководил писатель Юрий Гончаров, школьником же начал работать внештатным корреспондентом радио и газеты «Коммуна». Первый свой рассказ М. Демиденко опубликовал в 1952 году в литературном альманахе «Воронеж», потом его рассказы печатались в журналах «Нева», «Звезда». Кроме рассказов, повестей «Абрикосовая косточка» и «Назову тебя Юркой!» (выходивших в Ленинграде отдельными книжечками), М.
Командир партизанского отряда имени К. Е. Ворошилова, а с 1943 года — командир 99-й имени Д. Г. Гуляева бригады, действовавшей в Минской, Пинской и Брестской областях, рассказывает главным образом о женщинах, с оружием в руках боровшихся против немецко-фашистских захватчиков. Это — одно из немногих произведенной о подвигах женщин на войне. Впервые книга вышла в 1980 году в Воениздате. Для настоящего издания она переработана.