Титус Гроун - [52]

Раскрыв от удивления рот, дочь хозяев Горменгаста смотрела на собеседника, а затем рассеянно проговорила:

– А чем это так скверно пахнет?

– Ну как же, это та самая мерзость, которой вы изволили окатить меня, – напомнил юноша, – я уже и сам просто задыхаюсь!

– Бог мой! – всплеснула руками девочка. – Тогда вот что: идите за мной!

Конечно, Стирпайку ничего другого не оставалось, как подчиниться. Они прошли по антресоли, спустились по скрипучей лестнице. Фуксия слышала, как ее спутник то и дело спотыкался, но продолжала хранить молчание, не утруждая себя предупреждениями об опасных участках пути. Стирпайк старался не отставать от девчонки, но все равно то попадал ногой в какую-нибудь выемку, то запинался о деревянное корыто, то с размаху налетал головой на свисавшие с потолка пучки давно иссохших трав.

Бормоча проклятья, юноша сумел-таки добраться до винтовой лестницы, в то время как Фуксия была уже на полпути к своей комнате. Впрочем, крутые ступеньки лестницы он преодолел без особых приключений. Оба оказались в комнате девочки.

Настороженно оглядевшись по сторонам, Фуксия первым делом зажгла лампу. Окно было настежь распахнуто, и Стирпайк только теперь заметил, что на улице уже совсем стемнело.

Поваренок наклонился над фарфоровой раковиной, разрисованной розами. Фуксия стала осторожно лить воду в сложенные ковшиком руки гостя из узкогорлого чеканного кувшина. Паренек шумно фыркал, плеская себе в лицо пригоршни воды, желая только одного – поскорее смыть с себя гадкую бурую жижу, которая кое-где уже засохла и коркой пристала к его коже. Потом Стирпайк скинул рубашку и опять наклонился над раковиной. Фуксия с жалостью подметила выступающие лопатки и позвоночник юноши.

Гость постучал кончиком пальца по краю раковины:

– А как насчет мыла? Сударыня, боюсь, что без мыла мне не смыть с себя всю эту гниль!

– Посмотри вон в том ящике, – осторожно отозвалась девочка, глядя на дверь, – но только пошевеливайся! Ополоснешься – и уходи! Не забывай, что ты не у себя дома. Я вообще не люблю, когда кто-нибудь заходит ко мне. Кроме няньки, конечно… Ну давай, давай, чего застыл?

– Да, да, конечно, – забормотал Стирпайк, бросаясь к комоду и выдвигая указанный ящик. С минуту паренек копался в содержимом ящика, вороша там кружева и ленты. В конце концов кусок мыла все-таки нашелся, и он принялся спешно намыливаться. Потом он снова напомнил о своей просьбе:

– Сударыня, вы не забыли, что пообещали показать меня человеку, который подыщет мне достойное занятие?

– Я обещала? – изумилась Фуксия. – Как не стыдно врать? И кому – мне!

Полная лишений и мытарств жизнь научила Стирпайка общаться с разными людьми, потому сейчас, когда в голосе девочки зазвучало плохо скрытое раздражение, он понял, что настаивать дальше опасно, и потому поспешил сменить тему разговора. Нужно было сделать что-то такое, что помогло бы расположить к нему Фуксию. Кое-как смыв с лица и шеи остатки посеревшей от грязи мыльной пены, беглый поваренок отскочил к двери, одновременно прижав палец к губам. Еще с первой минуты встречи с Фуксией он смекнул, что только напустив на себя таинственный вид можно произвести впечатление на несговорчивую девчонку. Впрочем, это было не так просто. И сейчас, изобразив из себя шута, испуганного и вместе с тем обладающего настоящими тайнами, Стирпайк заметил, как глаза хозяйки чердака и прекрасной комнаты заблестели от любопытства. Фуксия смотрела на гостя, как на вещь – точно таким же заинтересованным взглядом она обычно смотрела и в книгу стихов, и на развешанные по стенам картины.

– Отлично! – от восторга она зааплодировала и бросилась с размаху на кровать. – Во даешь! Ну, форменный клоун!

В душе Стирпайка все пело – клюнула! Только бы не переиграть… Продолжая кривляться, юноша тем не менее внимательно наблюдал за Фуксией – она явно ждала от него продолжения спектакля. Вообще-то беглецу еще никогда в жизни не приходилось бывать в роли клоуна, но страх быть выгнанным в коридор – возможно, даже на милость Флея – заставлял его импровизировать на ходу. О клоунах он твердо знал одно – они, веселя публику, проделывают самые необычные вещи, чем и привлекают к себе всеобщий интерес. И теперь паренек старался вовсю – корчил рожи, приплясывал на одной ноге, изображал на своем лице то испуг, то, наоборот, безумную радость, ходил на руках и делал «мост», как делали это приезжие гимнасты в прошлом месяце. Фуксия наблюдала за доморощенным клоуном с полуоткрытым ртом.

Некоторое время Стирпайк еще прыгал, скакал, крутился волчком, показал несколько фокусов с шелковым носовым платком хозяйки, а в заключение растянулся в шпагате, покорно ожидая решения своей судьбы.

Фуксия пошевелилась и раскрыла рот, чтобы что-то сказать, как вдруг послышался осторожный стук в дверь, а потом голос нянюшки Слэгг просительно поинтересовался: «Мое сокровище, ты у себя? Спишь, Фуксия?»

– Нет, нянюшка, меня нет дома, то есть я хотела сказать, что я тут, но я не могу открыть, то есть я… – испуганно забормотала девочка, а потом, опомнившись, приникла губами к замочной скважине. – Нянюшка, чего ты хочешь?