Титан конца света - [14]

Да, лично ему было бы проще потерять программу и память о ней. Но при этом он забыл бы и друзей, с которыми плечом к плечу сражался в этом мире: Черноснежку, Такуму, Тиюри, Фуко, Акиру, Утай, Нико, Пард, Рин, Сихоко… и Метатрон. Харуюки подумал, как бы они отнеслись тому, что его память оказалась бы стёрта, и понял, что не может так просто согласиться на это.

Космос слабо улыбнулась, увидев, как напрягся Сильвер Кроу.

— Возможно, мой вопрос прозвучал слишком жестоко. Я не удивлена, что ты колеблешься… но всё равно уверена, что большинство игроков, будь у них выбор, предпочли бы лишиться своих воспоминаний после потери очков. Потому что память об Ускоренном Мире исчезает вместе с душевным шрамом, который лёг в основу дуэльного аватара.

Харуюки вспомнил, как беззаботно улыбался Номи Сэйдзи, он же Даск Тейкер, после удаления Брейн Бёрста. Он будто освободился от живущего внутри него злого духа, полного неукротимой ненависти и жажды власти, и превратился в прилежного школьника, успевающего и в учёбе, и в спорте.

Казалось бы, нынешний Номи был гораздо счастливее “Мародёра”. Однако когда Сэри Судзукава каким-то непонятным образом вернула к жизни своего аватара Центореа Сентри, она сказала Харуюки: “Перестав быть бёрст линкером, я всегда ощущала внутри себя какую-то пустоту. Будто не могла вспомнить что-то важное, как ни пыталась, и жила с этим невыносимым чувством постоянно”.

Знала ли Белая Королева об этом чувстве, которое терзало всех бывших бёрст линкеров? И если да, то почему продолжала настаивать на том, что потеря воспоминаний — спасение?

Харуюки глубоко вдохнул, выдохнул и спросил:

— Раз так… почему ты решила прославиться как “Некромант”? Почему ты возвращаешь в Ускоренный Мир “спасённых” людей вроде Даск Тейкера, Рэд Райдера и даже одной из своих легионеров — Орхид Оракул? Зачем ты заставляешь их страдать?

Харуюки морально готовился к тому, что этот вопрос может разозлить Белую Королеву, и та либо откажется продолжать разговор, либо даже атакует Инкарнацией. Однако Космос не изменилась в лице — впрочем, он с самого начала не мог разглядеть за непроницаемой маской никаких эмоций — и лишь слегка наклонила голову.

— Для начала я должна тебя поправить. Моя кличка “Некромант” появилась благодаря спецприёму “Воскрешение Состраданием”. Однако он лишь сокращает таймер воскрешения аватаров, погибших на среднем уровне. Разумеется, он не в силах ничего поделать с теми, кто потерял все очки.

— Что?.. Но перед воскрешением Даск Тейкера твоя подчинённая Аргон Арей сказала, что твоя “Реинкарнация” — жестокая способность, и что тебе наверняка пришлось продать душу дьяволу ради такой силы…

— О-о, — Космос ухмыльнулась, причём гораздо ироничнее, чем после пересказа слов Графит Эджа. — Годы идут, а Арей никак не может избавиться от своей манеры речи. Сила истинного воскрешения — не настолько дешёвая вещь, чтобы её можно было купить ценой собственной души… И кстати, Сильвер Кроу, тебе ли упрекать меня за это?

— А?..

— Ты продал душу Святой Метатрон, не так ли? А ведь именно мне пришлось попотеть, чтобы вытащить её из подземелья парка Сиба.

— Т-ты вытащила её, чтобы она охраняла Токио Мидтаун Тауэр, где находилось тело ISS комплекта! — закричал Харуюки в приступе ярости.

Ведь Белая Королева относилась к Метатрон как к инструменту, хотя та ничуть не уступала людям ни интеллектом, ни эмоциями. И не только к Метатрон. Вместо того, чтобы опекать и тренировать многообещающего новичка Вольфрам Цербера, Вайт Космос и Общество Исследования Ускорения относились к нему как к пешке и превратили в хранилище Брони Бедствия 2. Не желая навредить Харуюки, Цербер однажды нарочно оставил себе лишь десять бёрст поинтов, чтобы проиграть в дуэли с Сильвер Кроу и навсегда покинуть Ускоренный Мир.

Орхид Оракул, Роуз Миледи, Блэк Лотос. Белая Королева предавала всех, кто ей доверился, использовала их и оставляла ни с чем. Никакие причины, никакая необходимость не могут оправдать такое поведение.

Вновь напомнив себе об этом, Харуюки тихо продолжил:

— И я не продавал душу Метатрон… Мы с ней подружились. Мы помогаем друг другу, потому что мы друзья. Неужели это так странно?

— Ничуть не странно. Правда, я полагаю, что ты из-за этого ещё хлебнёшь горя… Но это неважно. “Проблема”, о которой я говорила, вовсе не связана со стиранием памяти бывших игроков из Аксель Ассолт и Космос Коррапт. Речь о том… что произошло перед окончанием этих игр.

— Что произошло?.. — переспросил Харуюки, борясь с тлеющим внутри негодованием.

Перед тем, как открыть для себя Брейн Бёрст, Харуюки несколько раз вживую видел, как умирают онлайн-игры. Все они закрывались от падения доходов, поэтому под конец в них почти не оставалось игроков, и Харуюки стоял на опустевшей городской площади, слушая обратный отсчёт до отключения серверов. Он полагал, что экспериментальные игры закрывались точно так же.

Пока Харуюки ждал, Белая Королева перевела взгляд на неподвижно возвышающегося Тескатлипоку и слегка прищурилась. В линзах, казавшихся то бледно-розовыми, то бледно-голубыми, то бледно-лиловыми, промелькнуло какое чувство, но оно быстро исчезло, уступая место невозмутимости.