Тисту - мальчик с зелеными пальцами - [3]
Одним словом, отец Тисту был фабрикантом и торговцем пушками. С той самой поры, когда Тисту стал все понимать, он то и дело слышал: — Помни, сынок, у нас самая выгодная торговля. Пушки — это тебе не зонтики, которые никому не нужны в солнечные дни, или какие-то там соломенные шляпы, которые в дождливое лето уныло торчат в витринах магазинов. А вот пушки — дело иное, ими торгуют в любую погоду.
В те дни, когда Тисту не испытывал ни малейшего желания усесться за обед, мать подводила его к окну и показывала ему громадный завод. Завод стоял где-то далеко-далеко, на самом краю сада, в стороне от сарайчика, в котором держали пони Гимнаста, и принадлежал отцу Тисту.
Мать заставляла Тисту пересчитать девять огромных труб, дымящих вовсю, потом подводила его к тарелке и говорила:
— Ну-ка, Тисту, ешь суп, чтоб поскорее вырасти. Ведь настанет время, когда ты станешь хозяином Пушкостреля. Изготовлять пушки не легко, а в нашей семье бездельников никогда не было.
Итак, не было никакого сомнения, что в один прекрасный день Тисту займет место отца и будет хозяйничать на заводе, совсем так, как в свое время отец получил наследство от дедушки, чей портрет — пышнобородого господина, опирающегося рукой на лафет пушки, — висел на стене гостиной.
И Тисту, который вовсе не был плохим мальчиком, послушно глотал овощной суп ложку за ложкой.
Глава четвертая, в которой рассказывается, как Тисту отправили в школу и как из этого ни чего не вышло
До восьми лет Тисту не имел ни малейшего представления о школе. Правда, его мать решила сама заняться образованием сына и научить его с грехом пополам читать, писать и считать. Результаты, надо сказать, были неплохие. С помощью очень красивых картинок, купленных специально для этой цели, буква «А», например, запечатлелась в голове Тисту в образе «Автомобиль», потом — «Аэроплан», потом — «Арбуз»; буква «Б» — в образах «Банан», «Башня», «Барабан» и так далее. Чтобы на учить его считать, использовали ласточек, сидящих на проводах. Тисту научился не только складывать или вычитать, но ему удавалось даже делить: например, разделить семь ласточек на два провода… в результате чего получалось три с половиной ласточки на один провод. Каким образом половина ласточки могла бы удержаться на проводе, это уж другой вопрос, ответ на который никто и никогда в мире еще не получал.
Когда Тисту исполнилось восемь лет, его мать сочла свою миссию законченной и решила передать сына в руки настоящего учителя.
По этому случаю Тисту купили прелестный клетчатый фартучек, новенькие ботинки, которые немилосердно жали, ученический ранец, черный пенал, изукрашенный фигурками японцев, тетрадь в одну линейку, тетрадь в две линейки и отвели под присмотром слуги Каролуса в пушкострельскую школу, пользовавшуюся отменной репутацией.
Все ждали, что этот маленький нарядный мальчик, у которого были такие красивые, такие богатые родители и который уже умел делить ласточек пополам и даже на четверть, — словом, все ждали, что этот маленький мальчик будет творить в школе чудеса.
Увы! Школа произвела на Тис ту самое неожиданное и ужасающее впечатление.
Когда на черной доске начинали медленно строиться в линию марширующие буквы или же когда перед ним развертывалась длинная цепь всевозможных там трижды три, пятью пять, семью семь, Тисту чувствовал легкое покалывание в левом глазу и тут же крепко засыпал.
Однако он не был ни глупцом, ни лентяем, ни тем более слабосильным заморышем. Он так и горел желанием учиться.
«Не буду спать, не буду спать…» твердил про себя Тисту.
Он во все глаза смотрел на доску, усердно внимал голосу учителя, но… но чувствовал, что снова начинается легкое покалывание… Изо всех сил он пытался перебороть сон.
Он даже напевал чуть слышно забавную песенку собственного сочинения:
Но ничто не помогало. Голос учителя укачивал, убаюкивал, черная доска превращалась в непроглядную темную ночь, потолок нашептывал Тисту: «Тсс… тише… здесь витают прекрасные сны», — и самый обыкновенный учебный класс становился для Тисту обителью снов.
— Тисту! — вдруг окликал его учитель.
— Я не нарочно… я не нарочно, господин учитель… — тянул неожиданно разбуженный Тисту.
— Меня это вовсе не интересует. Повтори, что я сию минуту сказал.
— Шесть тортов… деленные на две ласточки…
— Кол!
В свой первый школьный день Тисту возвратился домой с целым ворохом колов.
На второй день его оставили в наказание в классе на целых два часа, что дало ему великолепную возможность сладко поспать в классе еще два лишних часа.
На третий день вечером учитель передал Тисту письмо для его отца. В этом письме отец с болью в душе прочитал следующие слова: «Сударь, ваш ребенок не такой, как все. У нас нет ни малейшей возможности держать его в школе».
Школа возвращала Тисту к его родителям,
Глава пятая, В которой повествуется, как Сверкающий дом охватила, тревога и и как решено было применить к Тисту новый метод обучения
Тревога — это не что иное, как тягостная мысль, которая закрадывается в голову с самого пробуждения и не дает покоя целый день. Тревога беспрепятственно врывается в комнаты, проскальзывает вместе с ветром между листьев, забивает голоса птиц, бежит по телефонным проводам.
