Тишина - [8]

В этот раз я уже ела сама. Силы начали возвращаться ко мне. Но супруг всё равно сидел на стуле рядом пока я ела.

— Я завтра пойду на ферму, у твоей тётушки выходной и она согласилась посидеть с тобой.

— Не надо, я себя нормально чувствую. Я справлюсь сама! — запротестовала я, написав ответ на его слова. Он пробежал глазами по неровным буквам моей записки и его лицо снова приобрело то злое выражение, которое я не видела с тех пор как заболела.

— Я сказал, завтра придёт твоя тётушка, — отчеканил он, забрав из моих рук, пустую мисочку и, не сказав больше ни слова, ушел к себе.

7

Потихоньку я приходила в себя и уже через неделю вышла на работу. Но что-то в наших отношениях с Германом изменилось. Если раньше мне и не требовался блокнотик с ручкой, то сейчас на удивление даже беседа иногда получалась. Он интересовался моим самочувствием, спрашивал «Как дела?» в общем, стал более многословным.

Примерно через две недели после болезни, как раз когда минули все праздники, душа неожиданно потребовала пирогов. В тот день нас отпустили с фермы пораньше, холода продолжали держаться, и дел было мало, поэтому я поспешила домой, а придя, сразу завела тесто.

Скупое, по зиме, солнце уже спряталось за горизонтом, а у меня горел свет, весёлые жёлтые занавески, приветливо подмигивали мне цветами, нарисованными на них, когда я, как заведённая, металась по кухне готовя начинку и раскатывая тесто. Если бы я могла петь, я пела бы, а так, я только как рыба, открывала рот, беззвучно произнося слова песен, но меня это не удручало, скорее наоборот раззадоривало. Давно у меня не было такого настроения. Оно и до этого случалось не часто, но если случалось, мы, с тётушкой смеясь, готовили что-нибудь вкусное, а потом, болтая весь вечер, попивая ароматный чай. Я старалась не думать, что будет вечером, когда супруг придёт домой, но сейчас мне было хорошо.

В какой-то момент я случайно подняла взгляд на дверь и увидела там его. Муж стоял, прислонившись к косяку, и внимательно смотрел на меня. От неожиданности я растерялась, он не переставал удивлять меня своей способность бесшумно появляться.

— Бурная деятельность, — протянул он, встретившись со мной глазами, а я, засмущавшись, отвернулась и начала искать блокнот.

— Мне захотелось испечь пирогов, — написала я коряво, испачканными в муке пальцами, — ты не против?

— Как я могу быть против пирогов? — ухмыльнулся он и в его очах появилось что-то демоническое, — как я понимаю, моя помощь не нужна. Тогда я, пожалуй, схожу за дровами. Во сколько планируешь закончить?

— Я думаю, ужин будет через час, если не возражаешь?

Он взял мою записку, прочитал, кивнул, развернулся и бесшумно исчез в темноте коридора. Задор ушел. Ну как у этого человека, получается, смутить меня настолько, что начинают дрожать руки, язык, хоть я им и не пользуюсь, прилипает к нёбу, а дыхание становится как у зверька загнанного в угол охотником?

Я машинально закончила готовить ужин. Пироги на удивление получились вкуснейшими, и по дому разливался аромат праздника и радости. Для меня всегда запах свежевыпеченных пирогов ассоциировался с праздником. Мама умела отлично печь, этот талант достался и мне, она пекла часто просто так, но пироги, которые готовила я сейчас, у нас в семье считались праздничными. В это году отметить новый год как надо у меня не получилось. Едва оправившись от болезни стоять у плиты тяжело, а тётушка не была великой кулинаркой. Мы отметили приход нового года в тишине за немудрёным столом, и хотя тётя уже не охала о том, как мне не повезло, но общество Германа и на неё действовало угнетающе.

Размышляя об этом, я накрыла стол, и села ждать мужа. Он появился в точно намеченное время, зайдя со двора, принося с собой морозную свежесть и с наслаждением втянул воздух.

— Какие ароматы! — и улыбнулся, впервые за долгое время. Я указала на стул, приглашая ужинать. Скинув куртку он быстро уселся за стол, потирая ладони в предвкушении.

— Рассказывай, какие с чем, — его голодный взгляд перескакивал с одной плетёной мисочки на другую. Пирожки были разные, зимой трудно придумать начинку, ведь в огороде ничего не растёт, а Общество строго выделяет необходимые продукты, без всяких излишеств.

— Тут с картошкой, — написала я и указала на одну плетёную корзинку, стоявшую справа от меня, — а тут с капустой, — указала я на левую корзиночку, — а тут с малиной и я приподняла салфетку с третьей корзиночки.

— С малиной? Мои любимые! Откуда же ты её взяла?

— Я нашла в холодильнике полбанки варенья и смешала его с сушеными яблоками, — я робко вжалась в стул, я ведь взяла эту банку без разрешения, возможно у него были свои планы.

— Как ты здорово придумала! И не чувствуется, что там яблоки? — он был похож на мальчонку, которому рассказали что-то волшебное и необычное.

— По вкусу нет, — робко улыбнулась я, передавая ему записку.

Муж с удовольствием уплетал пирожки, и хотя мы сидели за столом молча, впервые тишина не была тягостной.

— А как ты узнала? — спросил он, сидя откинувшись на стуле, когда мы были настолько сыты, что пирожки уже не лезли. Я непонимающе взглянула на него. Он посерьёзнел.