Тишина - [77]

— Ох, чёрт! — он отпрянул от меня как будто ошпаренный, — нет, сейчас нельзя, — его очи горели диким, сумасшедшим огнём, — я, пожалуй, сейчас уйду… не обижайся на меня, — пошатываясь как будто бы он был хмельной или очень плохо себя чувствовал, муж вышел из землянки оставляя меня с моим пожаром, бушующим во всём теле.

Я долго боролась с тем пламенем, что бушевало во мне, пытаясь усмирить его тем, что делала привычные дела, но мысли, на секунду отпустив, снова возвращались к прикосновению его рук, к его поцелуям, к его учащённому дыханию и громкому сердцебиению, которое я не могла слышать, но чувствовала каждый удар. Мои пальцы тряслись от этих мыслей, я бесконечно что-то роняла, каждый раз радуясь, что посуда была не бьющейся. Уж не знаю, какой у меня был вид, когда вернулся пообедать Риши. Но судя по тому взгляду, которым он на меня смотрел, выглядела я не очень. Он ничего не сказал, но, по-моему, всё понял. А может это мне лишь казалось.

54

Лишь к вечеру мне удалось угомонить кипевшую кровь. Я боялась лишь одного — что, когда увижу любимого, меня опять накроет лавиной чувств и эмоций.

Он появился перед самым ужином. Риши как раз пришел из лечебницы и рассказывал мне, что у Кары всё хорошо. Они договорились, что немного погодя она «вспомнит» меня и то, как мы шли к повстанцам. Я боялась поднять на супруга взгляд не зная, что в них увижу.

— Ну как дела? — поинтересовался он у врача.

— Всё идёт по плану. Через пару дней Кара вернётся в нашу весёлую компанию, — ответил друг, потирая ладони и втягивая воздух в котором разливался аппетитный запах рагу. Сегодня днём он мне принёс тушку кролика, это было первое свежее мясо здесь, до этого всё было консервированное или сушенное.

— Ася, наложи Риши ужин, а мы с тобой прогуляемся до палатки Тэкэо. Он недавно вернулся, и, думаю, самое время вам познакомиться.

Я вздрогнула и подняла на него взор, первый раз за вечер. Меня бросило в жар от его взгляда. Никогда и ни у кого я не видела такого в глазах. Они были тёмно-синие, как глубокое озеро, и из этой глубины на меня пыхнуло жаром воспоминаний сегодняшнего дня. Было видно, что он старательно запрятывает пожар, бушевавший в нём, стараясь не выпускать его наружу. Лицо мужа отчаянно противоречило выражению его очей и было предупредительно милым, а улыбка ласковой и доброй, но я знала, что его, как и меня не оставляло то животное остервенение, с которым он меня целовал пару часов назад.

Нервно кивнув, отвечая его словам, я принялась усердно вытирать руки, стараясь ничем не выдать своей нервозности.

Мы вышли из землянки, и в сотый раз я поразилась окружающей меня природе. Сгущались сумерки, и уже трудно было различать листву над нашей головой, а огни костра и пластиковых окошек палаток мерцали, стирая ощущение реальности происходящего. В этот раз мы пошли в другую сторону, направившись к палаткам. За ними на отдалении располагалась ещё одна группка строений и где-то уже вдалеке виднелись огоньки ещё одной. Было такое чувство, что мы попали в какой-то сказочный лес, настолько мистическим делала всё опускающаяся темнота.

Дойдя до первых палаток, Герман свернул в бок, там чуть поодаль от своих собратьев, находился брезентовый домик, свет в нём горел ярче всех, а может, так только мерещилось из-за того, что окошки были открыты. Из них доносились громкие голоса, в основном мужские, они были подобны далёкому рокоту грозы, такие же низкие и грозные, но иногда звучали и женские, похожие на звон колокольчика или журчание ручья. Мы немного помедлили у полога, я всеми фибрами души ощущала, что любимый волнуется, и вошли.

Как оказалось, диспозиция была немного другая, нежели та, что мнилась мне на улице — много мужчин и две женщины. По центру размещался огромный стол, заваленный бумагами, поверх него лежала карта, нарисованная чьей-то искусной рукой. Вокруг стола возвышалось шестеро мужчин и четыре женщины, позднее я узнала, что это командиры подразделений и муж один из них. Всего подразделений было двенадцать, Тэкэо несмотря на то, что считался здесь главным, тоже командовал одним. Каждый из присутствующих был колоритен по-своему.

Во главе расположился невысокий, смуглокожий мужчина с азиатским разрезом глаз, на нём была тёмно-зелёная форма, а речь звучала властно, это был Тэкэо. Я никогда не встречала смесь мулата с азиатом, конечно, сейчас не было национальностей и в каждом из нас было столько всего намешано, но такой вариант внешности я видела впервые.

Рядом с ним стоял не человек, а сказочный великан, самый рослый из находящихся здесь, был ему по плечо. Кроме высокого роста и богатырского телосложения, лицо великана украшала окладистая борода, и я поняла, почему мужские голоса напоминали мне раскаты грома, потому что этот субъект, кроме всего прочего являлся обладателем глубокого, приятного баса.

Чуть ближе к двери устроился невысокий, юркий мужичок, всё в нём смотрелось остро и нос, и плечи, колени и локти, казалось, что этот человек сделан из одних углов, а от того что он беспрестанно двигался, возникало чувство, что смотришь на постоянно крутящуюся геометрическую фигуру. Голос у него был слишком высокий для особи мужского пола, именно его я приняла за женский. Как я позже узнала этот эффект возник из-за того, что у него в Лагере удалили все железы, вырабатывающие какие-либо половые гормоны.