Тишина - [52]

— Я его постоянно проверяла. Приходила каждую ночь, — рассказывала во время работы подруга, ей надо было с кем-то поделиться. Мне тоже хотелось говорить, но работая это было невозможно, — после операций его обычно не было около суток, а потом его возвращали обратно. А тут я сама попала на стол к этим мясникам, — я вздрогнула и подняла на неё взор, — ничего страшного, они сначала удаляют парные органы, а их в организме предостаточно, — попыталась хоть как-то успокоить меня Кара, — я продержусь, да и нельзя делать одну операцию за другой. Есть время реабилитации, но сама понимаешь, пока я пришла в себя, прошла неделя. Я кинулась его проверять, как только смогла, но Эрика не было. Койка была пустой, и я подумала, что его опять забрали на удаление, но и на следующий день я его не нашла… начала искать… я не сразу обнаружила это место. Здесь видимо стоят какие-то ограждающие от запаха конструкции, в общем, не знаю, попасть сюда можно только со стороны больницы, и уже в паре метров отсюда почему-то уже нет амбре. Ума не приложу, как они это делают. В общем, когда я пришла сюда, мне пришлось, повозится, но я его отыскала. Мне кажется, он тут очутился почти сразу после того, как меня забрали… — она замолчала.

Всё то время что мы рыли последнее пристанище нашего друга, у меня перед глазами стояли картинки, как подруга, по ночам, планомерно обыскивает все закутки Лагеря в поисках Эрика, как набредает на свалку, как разгребает тела, забыв про брезгливость и «ароматы» тлена, подгоняемая желанием найти его, хотя бы здесь, но найти. Только когда небо на востоке начало голубеть мы выкопали достаточно глубокую яму. Положив в неё Эрика, засыпали землёй и накидали сверху ещё не растаявшего снега. Конечно, если внимательно смотреть, можно было разглядеть, что здесь что-то закопали, но мы надеялись, что никто не обратит внимания.

Мы пошли к моему корпусу. По дороге подруга рассказала, как несколько дней пыталась попасть ко мне, но всё не получалось, а сегодня на удачу на нас опробовали действие нового лекарства. Дойдя до домика, мулатка заглянула в окно у входа, и обнаружила там за столом медсестру. Подруга прислонилась спиной к стене и часто задышала, потом встряхнула головой и достала откуда-то из-за пазухи белую сорочку, такую же как моя и сунула её мне в руку. На вопросительный взгляд она только лишь отмахнулась. Подождав пока я переоденусь, чмокнула меня в щёку и убежала, предварительно сказав:

— Следи за ней, как только уйдёт, беги в свою палату. Дверь в неё плотно притворена, но не закрыта. Не забудь захлопнуть её до щелчка.

Я встала на мысочки и принялась следить в окно за постом, ноги болели, сообщая мне о лёгкой степени обморожения. Вдруг входная дверь открылась, стукнувшись о стену, и я увидела грязную подругу, стоящую в проёме. Она была там всего лишь секунду, а потом убежала прочь. Но этого мгновения хватило, чтобы девица всполошилась и кинулась куда-то вглубь домика, я же в свою очередь ринулась к своей тюрьме. Задумываться о том, что случится с Карой, времени не было, я подумаю об этом потом, когда буду в своей камере. Но и это «потом» пришлось отложить на более позднее «потом».

Очутившись в палате освещенной лампой, свет, похоже, никогда не отключали, я осмотрела себя и поняла, что, если в таком виде меня обнаружат утром, мне несдобровать. Стащив с подушки наволочку, я принялась оттирать свои многострадальные конечности. В этот момент я порадовалась, что на улице холод, за мной не оставалось следов. На тумбочке всегда стояла бутылка с водой, я, сильно экономя, отмывала налипшие куски грязи, примёрзшей к моему телу. Потом затолкала наволочку за спину, зацепив за резинку трусов, надо будет исхитриться и выкинуть её завтра. Возможно, у меня это получится в столовой. Там был общественный туалет, с мусоркой.

Упав на кровать, я в изнеможении забылась нервным и дёрганым сном человека, находящегося в стрессовом состоянии. Я просыпалась и снова засыпала. Перед побудкой я и вовсе вздрагивала каждые пять минут и снова забывалась мутным кумаром сновидений, меня будил страх, что одеяло откроется, обнажив мои обмороженные ступни. Каждое утро нам выдавали одежду и позволяли одеваться самим, в одиночестве. Это была малость, но очень приятная малость, ведь всё остальное нам приходилось делать прилюдно, туалеты не имели кабинок, а мыли нас по три человека, не затрудняясь тем, чтобы отбирать эти тройки, хотя бы по половой принадлежности. Конечно, после многих исследований было уже всё рано кто с тобой рядом, но иногда возникало желание соблюсти хоть какие-то нормы поведения. Наверное, руководство Лагеря считало нас изначально отработанным материалом, поэтому приличия были, по их мнению, не особенно нужны. Возможность одеваться самостоятельно была потому, что это экономило трудозатраты персонала.

Мне удалось провернуть фокус с мусоркой, даже больше. Когда мы уходили из столовой, на улице я узрела огромные, на колёсиках, корзины для грязного белья. Как будто по заказу, в одной из них, я углядела сверху наволочку, выкинув свою схватила другую и запихнула её под резинку штанов. Сейчас нас должны были вести на процедуры, но там не требовалось раздеваться. Обычно нас усаживали на кресло или клали на койку. Так было и в этот раз. А вечером я успокоено натянула выменянную одёжу на свою осиротевшую перьевую сокамерницу, смена постельных принадлежностей будет только послезавтра.