Тишина - [38]

– Ах ты, старый пылесборник! Было же четыре! – возмутился Чингиз.

– Было пять, – Варфоломей поднял кривой коричневый палец, присаживаясь, и указал в сторону низкого оранжевого неба, – теперь цена выросла. Нашептали мне о ваших подвигах. Шесть сотен. Не меньше!

– А если я сейчас своего друга попрошу, – Чингиз кивнул на Булку, – и он тебе тут всех твоих крыс перетопчет?

– Всё. Я с вами не разговариваю. Проваливайте, – старик, как-то по обезьяньи помогая себе руками, развернулся спиной к дознавателями и стал смотреть в стену. Его шуба на спине была заляпана белой краской.

– Варфоломей, – тихо позвал его Иван, – а Варфоломей? Мы тебе хэппи мил принесли.

Старик резко повернул голову, подозрительно оглядывая капитана.

– Ну хорошо, не хэппи мил. Пирожков, – Иван поднял руку с пакетом, в котором масляно блестели золотистые пирожки. – Горячие. Угощайся, дружище.

Старик с неожиданной прытью подбежал к капитану, схватил пакет и сел в уголке, разглядывая содержимое пакета.

– С капустой? – подозрительно спросил он, поправляя корону.

– С картошкой, – с улыбкой сказал Иван.

– Пойдет, – после секундной паузы ответил старик и стал уплетать добычу.

Съев несколько пирожков и угостив кусочком еды свою крысу, Варфоломей повеселел.

– Ладно, сволочи. Давайте пять сотен, узнаю я про вашего Угрюмова.

– Вафа, в первую очередь нас интересует Тайга, – протягивая чипы, сказал Иван, – Угрюмов нам нужен как человек, который может на нее или на него вывести.

– На нее, – проскрипел дед, – Тайга это точно она. Мы слышали.

– А что слышали?

– Слышали, что чем меньше знаешь, тем крепче спишь. Эх, чипики мои, чипики, – старик радостно перебирал доставшиеся ему карточки, – завтра подходите, к вечеру поближе, будет вам и Тайга, и Дед Мороз, и северные олени с гномами вперемешку.

– Точно будет?

– Пффф, – фыркнул Варфоломей, – как всегда. Я тебя хоть раз подводил? И этого вот, – он тыкнул пальцем в сторону Чингиза, – больше не приводи. Я его не люблю.

Робот только усмехнулся.

***

Свет реклам проникал сквозь жалюзи в темную комнату. Несмотря на ночь, от недалекой автострады шел слабый гул. На секунду комната озарилась светом проносящегося мимо коптера. Наполовину закрытая висящим плащом, певица с плаката вспыхнула ярким красным пятном. В комнате был порядок, приятно пахло легкими благовониями, а мусор, раскиданный по углам, куда-то исчез. Иван задумался: как это женщинам удается? Всего день в квартире, а берлога превратилась в приличное место. Насколько может быть приличной съемная однушка в улье спального района. Татьяна лежала на его плече, задумчиво рисуя пальцем какие-то замысловатые узоры. Было немного щекотно.

– А ты почему шрамы не убираешь? – спросила она.

– Не дают тебе покоя мои шрамы, – разглядывая потолок, ответил Иван.

– Ну все-таки. Что-то типа” мужчину шрамы украшают”?

– Ну, можно и так сказать, – усмехнулся капитан.

– У меня тоже есть шрамы.

– Что-то не заметил.

– Ты просто не знал, куда смотреть, – она повернулась к нему спиной, – гляди.

Всю спину занимала черная татуировка с мелким затейливым узором. Иван провел рукой по лопаткам и ниже. Кожа была покрыта сеткой небольших продолговатых бугорков, которые умело скрывал рисунок.

– Как это ты умудрилась? – без особого интереса спросил он.

– Меня воспитывала бабушка. Мы с ней жили в небольшой комнате, в улье, за городом. Она варила самогон, читала бумажные книги и курила папиросы. До сих пор помню желтые, почти коричневые от никотина пальцы. Затянется и так глубокомысленно: “На заводе у нас работал Егор. Пьяница и сволочь. Но веселый был. Сгорел. Когда клапан сорвало низкого давления… как факел. К чер-р-ртям. А начальник рыжий, премию мне замял. Тож помер. И Лидка. Соседка моя. Ворье жуткое. Тож померла.” Она часто мне рассказывала истории с завода. Начинались и заканчивались они одинаково. Была на заводе сволочь. Но померла.

Иван повернулся к девушке, обнял ее и закрыл глаза. На ощупь она была теплая и гладкая. И пахла приятно. Второй час ночи.

– Так, не спать! – Таня пихнула Ивана локтем, – слушай дальше.

– Слушаю. Ты рассказывай.

– Бабушка была строгая, заставляла меня учиться. Пока домашнюю работу не сделаю, не выпускала по улицам шататься. А однажды учуяла, что я гидропонику курила, и так меня отходила ремнем… я глупая была, руками закрывалась, болели потом… по заднице оно не так больно, надо было потерпеть.

– Это из-за этого шрамы? – не открывая глаза сказал Иван.

– Совсем дурной? Нет конечно… Она еще спортом меня заставляла заниматься. Рукопашным боем например. У нас в подвале секция была. Девчонок было мало совсем. Вы, мужики, больше и сильнее обычно. Знаешь, как девушке, пусть даже и крепкой, победить обычного мужика?

– Как?

– Надо бить очень быстро, очень сильно и сразу на полное вырубание. Мужики тормозят обычно, присматриваются, разгоняются потихоньку. Тем более с девушкой. В общем, секунд пять есть. Если за это время гада не вырубишь – пиши пропало.

– Пон-я-а-а-тно, – зевнул капитан. Таня слегка стукнула его локтем. Иван открыл один глаз, – да слушаю, я, слушаю. Всё понял, с тобой надо продержаться больше пяти секунд. Я сегодня продержался?