Тишина моих слов - [17]

И все же я рада и благодарна. Закрыв вход в палатку, достаю из рюкзака Мо. Он мурчит, потягивается и зевает, а затем отправляется обследовать помещение. Я в полном изнеможении опускаюсь на пол. Мо приближается к девчонке, и она теперь тоже замечает, что он устремился к ней. Она затихает, опустив матрас и выжидая. Он тихо кружит вокруг нее, обнюхивая, и, наконец, радостно карабкается на нее, что опять заставляет ее улыбнуться. Она смотрит на меня, а я стараюсь уклониться от натиска, не поддаться.

– Меня зовут Сара. А ты Ханна, да? – Голос у нее такой нежный и чистый, такой хрупкий и тихий.

Меня зовут Ханна, и я не могу тебе ответить. Я сломалась.

Но слова остаются мыслями, а пространство между нами – безмолвным. Закусив губу, я заламываю руки, больше всего на свете желая свернуться в клубок и так застыть, пока все это наваждение не развеется. Пока не смогу вернуться домой. И тут меня, словно удар, словно мгновение под знаком «как в первый раз», настигает осознание: это только начало. Домой я попаду еще очень нескоро.

– Ладно-ладно, – робко говорит Сара. – В любом случае я рада, что здесь со мной ты с кошкой, а не та злобная девчонка или кто-то еще, – она опасливо гладит Мо.

– А где же у тебя кошачий туалет? – делая большие глаза, спрашивает она и выглядит при этом намного младше меня.

Сердце у меня спотыкается, один раз, два, мысли играют в чехарду. Об этом я совсем не подумала. Понятия не имею, к чему это все приведет, но знаю, что Мо они у меня скоро заберут!

– У тебя его нет, – делает вывод она, и я вижу, как у нее в голове крутятся шестеренки, как она складывает два и два. Поездка в автобусе, рюкзак, отсутствие кошачьего туалета. Брать Мо с собой было запрещено. Я подтягиваю колени к телу, обнимаю их руками и опускаю голову, прячу лицо, потому что не могу больше сдерживать слезы. Давление внутри становится слишком сильным, и пусть даже я понимаю, что никакие слезы ничего не изменят, и не хочу плакать, но им нужно вытечь, чтобы я смогла дышать. Я трясусь всем телом, крепче обвивая руками колени, потому что боюсь разбиться вдребезги. Боюсь потерять себя – последнее, что от меня осталось. Я не хочу распасться, сойти на нет и понимаю, что стараюсь сделать невозможное. С тех пор как ушла Иззи, я сломалась, во мне трещины, я уже разбита, и то, что сохранилось, – это лишь фрагменты прежней меня, которые как-то соединились, но не подходят друг другу. Как пазл, в котором не хватает деталей, как пазл, собранный из десятков деталей, к нему не относящихся.

Крепко зажмуренные глаза жжет, горло болит, потому что я не хочу рыдать в голос. Мне и так стыдно. Стыдно, что я здесь, что не хочу быть сломанной, притом что так много всего разбила сама. А еще во мне ярость и печаль. Вопрос, почему родители на самом деле послали меня сюда – для меня или для себя? Что это за место и чинят ли здесь сломанные вещи? Я смеюсь в душе над этой бессмыслицей, ведь как можно починить что-то невидимое? Мо бодает меня своей головенкой снова и снова, пока я не выхожу из оцепенения и мое напряженное, ноющее тело не приходит в движение. Я быстро провожу топиком по лицу, вытирая слезы, и вдыхаю теплый застоявшийся воздух. Медленно поднимаю взгляд и вижу, что Сара сидит в дальнем углу палатки и смотрит на меня печально и в то же время испуганно. Надеюсь, она здесь не потому, что такая же, как я. Надеюсь, она сможет стать счастливой.

Мы так и сидим молча, погруженные в свои мысли, коротая час до общей встречи. Но и тогда никто из нас двоих не шевелится, у нас нет ни сил, ни желания. Про Сару я могу только предполагать, про себя знаю точно. Но если мы не пойдем сами, за нами придут. Нам все равно придется в этом участвовать. Поэтому я заставляю себя встать, ставлю миску Мо подальше в угол, насыпаю ему немного корма, а в миску поменьше наливаю теплой водопроводной воды из бутылки. Миски такого цвета, что не бросаются в глаза, кроме того, я чуть вдавливаю их в землю. После этого я подхожу к Саре, выжидающе глядя на нее. Она протягивает мне руку – думаю, чтобы я помогла ей подняться. Но этот жест означает гораздо больше, а я этого не могу. Отпрянув, скрещиваю руки на груди, избегая смотреть ей в глаза. Поднявшись самостоятельно, она становится рядом со мной.

– Я помогу тебе с кошкой, – говорит она и первой выходит из палатки.

Стало еще жарче, но благодаря озеру и обилию отбрасывающих тень деревьев вокруг не так душно, как дома. Веет легкий ветерок, но футболка все же немилосердно липнет к коже. Остальные уже сидят в кругу, некоторые смотрят на нас с Сарой выжидающе, другие с раздражением. Сара, оглянувшись на меня, присаживается. Ноги у меня трясутся, как пудинг, но мне удается дойти до нее, не спотыкаясь и без рвоты. Положив руку на живот, выжидаю, и остается верить, что я как-нибудь со всем этим справлюсь.

– Надеемся, вы уже немного обжились. Повторю еще раз для всех: меня зовут Пиа, рядом со мной Яна.

Пиа. Когда она называла свое имя? Может, пока мы ехали в автобусе, а я проспала?

– Вместе с вами в этом году в «Святой Анне» начнут учиться и другие ребята, но, к сожалению, они по разным причинам не смогли поехать в лагерь.