Тишина - [7]
— Этого я не знаю.
3
В комнате Константина было жарко натоплено.
Сергею нравилась хаотичная теснота этой комнаты с ее холостяцкой безалаберностью, старой мебелью; громоздкий книжный шкаф, потертый диван, на котором валялись кипы английских и американских военных журналов, голливудских выпусков с фотографиями улыбающихся кинозвезд, и везде были беспорядочно разбросаны книги на креслах, висели галстуки на спинках стульев; раскрытый патефон стоял на тумбочке — веяло от всего чем-то полузабытым, мирным, довоенным.
Сергей лежал на диване, распустив узел нового галстука, рассеянно листал затрепанный иллюстрированный журнал сорок второго года. Константин брился перед зеркалом в белейшей, свежей майке, задирая намыленный подбородок, говорил, указывая глазами на книги:
— Все это покупал на Центральном рынке, когда вернулся. Два месяца лежал на этом диване и читал, как с цепи сорвался. Хотелось копнуть жизнь по книгам. Запутался к дьяволу — и пошел в шоферы. То, что говорили нам в школе о жизни, — примитивная ерунда. Помнишь, только думали о подвигах на пулеметной тачанке. «Если завтра война…» Красиво несешься на тачанке в чапаевской папахе и полосуешь из пулемета. «Полетит самолет, застрочит пулемет, и помчатся лихие тачанки…»
Константин усмехнулся, сделал жест бритвой, будто рассеивая пулеметные очереди.
— Какими романтичными сопляками мы были! — снова заговорил он, разбалтывая кисточкой пушистую, лезущую из стаканчика пену. — Сейчас мне ясно почему. Вспомни: везде побеждали — челюскинцы, рекорды летчиков, Стаханов. В этом-то и дело. О, все легко, все доступно! И наше школьное поколение жило, как на зеленой лужайке стадионов. Нас приучали к легкой победе. Но зачем? А, бродяга! — Константин наклонился к зеркалу, пощупал щеку. — Режется, кочерга несчастная! Выпускают лезвия как для лошадей. А войну выиграли, леший бы драл, большой кровью. Не дай бог нам этих зеленых лужаек!
— Противоречишь сам себе, — сказал Сергей, рассматривая на обложке молодого светловолосого оберста, из бронетранспортера в бинокль глядящего на солнечно-снежный пик Эльбруса. — Мне хочется, чтобы вернулось то время. Но без криков «ура». По каждому поводу. Я хотел бы еще пожить в то время, среди ребят…
Он отбросил журнал, заложил руки под голову, стал глядеть в потолок на абажур, наполненный зеленым огнем. Было тихо, тепло. Сквозь зашторенное окно отдаленно, слабо донесся шум и звон трамвая. Сергей с размягченным задумчивым лицом прислушался к этому быстро стихшему шуму, долетевшему сюда, во двор, через вечерние заснеженные крыши замоскворецких переулков, сказал:
— Иногда вот так, как сейчас, лежишь ночью, а на улице где-то прозвенел трамвай, и вдруг вспомнишь школу, метель, сидишь у окна, дребезжит стекло, последний урок… Витька Мукомолов сидит рядом, рисует яхты. Хотели пойти в мореходку, в торговый флот… Черт знает о чем только мы с ним не мечтали.
Константин в зеркале посмотрел на Сергея, двумя пальцами погладил выбритый подбородок.
— Я понял так: ты хотел, чтобы то вернулось?
— Может быть, — ответил Сергей.
— А мне кажется — только начинаю жить. Понял, Сережа? Только начинаю!
Рывком Константин стянул майку, перекинул полотенце через плечо, вышел на кухню. Стало слышно в тишине, как зашепелявила вода в кране, звонко полилась, заплескала в раковину, как принялся фыркать, звучно шлепать себя ладонями по телу Константин, восклицая: «Ах, хорошо, дьявол! Отлично! Превосходная штука — вода!» Видимо, он испытывал возбуждение и удовольствие не только потому, что был здоров, крепок, но и оттого, что многое было отчетливо ясно ему, раз и навсегда понято в жизни, точно все знал, что надо делать, — и Сергей подумал с удивлением: Константин в чем-то опытнее его, может быть, потому, что вернулся он раньше. И от этой его легкой уверенности возникало ощущение покоя, не хотелось думать о том, что не было решено и было туманно, непонято.
— Долго будешь плескаться? — сказал Сергей задумчиво, хотя сам все время чувствовал странную тягу к воде, как будто хотелось смыть прошлую окопную грязь, пот, едкую гарь — порой даже казалось, что от рук все еще дымно пахнет порохом.
— Ах, дьявол! Ах, здорово, ах, вундершен! — ахал Константин, умываясь, и крикнул из кухни: — Я тебе покажу сегодня, Серега, роскошную жизнь! Завалимся в ресторан. В «Асторию»! Будем жить по коммерческим ценам!
Сергей снял со спинки стула, надел легкий, шелестящий серебристой подкладкой пиджак и, затягивая галстук, подошел к зеркалу. Он разглядывал себя внимательно. Костюм шел ему, был лишь немного тесен в плечах, облегал фигуру, как китель; это ощущение (не хватало тяжести пистолета на боку) было ему знакомо.
Было незнакомо лицо — сильно обветренное, с новым, чуть смягченным выражением, от которого за четыре года он словно отвык, белая сорочка подчеркивала грубую темноту лба, шеи, темноту глаз.
— Комильфо, вернувшийся в свет, — сказал Сергей, с грустным интересом узнавая и не узнавая себя.
Никогда до войны он не носил ни галстуков, ни хороших костюмов, вернее, не успел носить, и сейчас в этом шелковом галстуке, модном костюме, чудилось ему, было нечто полузабытое, далекое, когда-то вычитанное из книг.
Роман многопланов, многопроблемен, является одновременно и военным и психологическим, и философским и политическим, понимает ряд социально-философских проблем, связанных с мучительным исканием своего «берега», который определяет нравственную жизнь человека.
Свой первый бой лейтенант, известный писатель Юрий Бондарев принял на Сталинградском фронте, переломном этапе Второй мировой войны. «Горячий снег» зимы 1942–1943 гг. вобрал в себя не только победу, но и горькую правду о войне, где «бытие становится лицом к лицу с небытием».
Автор, Бондарев Юрий Васильевич, на основе подлинных исторических событий, исследует и раскрывает их воздействие и влияние на формирование типа личности и качества жизни.В романе «Бермудский треугольник» описываются драматические события в России в постсоветский период начала 1990-х годов, повествуется о сложной судьбе литературных героев, переживших крайние стрессовые ситуации на грани жизни и смерти и изменивших свои жизненные помыслы, цели и отношения в обществе.Особенно ярко раскрываются нравственные позиции и мужество главного героя Андрея Демидова в противоречиях и отношениях его с деятелями системы власти и ее охранников, стремящихся любыми средствами лишить его всех материальных и духовных основ жизни.В романе четко прослеживаются жизненные позиции автора.
Юрий Васильевич Бондарев выдающийся русский писатель, признанный классик советской литературы. Его произведения изданы многотысячными тиражами не только в нашей стране, но переведены на иностранные языки и вышли в свет во многих странах мира.В этой книге напечатаны краткие, выразительные по содержанию и смыслу литературно-философские эссе, которые сам автор назвал мгновениями, избранные рассказы и рассказ-повесть «Последние залпы».Автор пишет о сложных человеческих отношениях в обществе, о психологических, социальных и героических поступках, о событиях и явлениях жизни и природы.
Повесть «Батальоны просят огня» опубликована в 1957 году. Эта книга, как и последующие, словно бы логически продолжающие «Батальоны…», – «Последние залпы», «Тишина» и «Двое» – принесла автору их Юрию Бондареву широкую известность и признание читателей. Каждое из этих произведений становилось событием в литературной жизни, каждое вызывало оживленную дискуссию. Книги эти переведены на многие языки мира, выдержали более шестидесяти изданий.Военная литература у нас довольно обширна, дань военной тематике отдали многие выдающиеся писатели.
В романе Юрия Бондарева рассказывается об интеллигенции 70-х годов. Автор прослеживает судьбы героев с довоенного времени, в повествовании много возвращений в прошлое. Такая композиция позволяет выявить характеры героев во времени и показать время в характерах героев. Основная мысль романа: поиск и познание самого себя, поиск смысла жизни во всех ее противоречиях.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.