Тиргартен - [75]

Мэддок искоса бросил на них взгляд. Через мгновение он нажал что-то внутри комнаты и быстро отступил. Оба его противника и глазом не успели моргнуть, как вновь оказались перед запертой дверью-сейфом, а их противник находился в безопасности за толстенными листами брони, пробить которые не смогло бы и орудие прямой наводкой.

…Через час, устав повторять комбинацию на замке, набранную ранее Мэддоком, Вольф бессильно сел на пол. Видимо, бронированная дверь имела функцию специальной блокировки изнутри, чем и воспользовался британец. Комаровский выматерился – в который раз за последние десять минут, однако замок это не поколебало. Каждый ругал себя на чём свет стоит, что не среагировал быстрее. Теперь Мэддока было не достать. И вместе с исчезновением спецназовца оборвалась нить, ведущая к убийце.

– Как мы поступим? – спросил Лютвиц, не глядя в лицо Сергею.

– Будем искать Диснея.

– По-моему, лучше подождать здесь: ведь тут находится механизм перемещений, и убийца обязательно придёт. Ему некуда деваться – домой-то возвращаться надо.

– Мэддок тебя, видимо, контузил бутылкой, – поморщился Комаровский. – Ты думаешь, подъехав к своим атлантам, увидев семь трупов у порога и развороченную дверь, Дисней с удовольствием заглянет и позовёт нас с тобой повеселиться в пивную?

– Сколько трупов?

– Семь.

– Я в тебе не сомневался.

– И в гостиной ещё шестеро, если ты забыл. Так вот, он войдёт сюда только во главе хорошо вооружённой армии. А её взять неоткуда. И в памяти – пример Бруно Пройсса, попавшего в засаду. Вряд ли Хозяин повторит ошибку этого мудака, парень умнее. Дисней скроется, будет выжидать… Но мы его точно поймаем.

– И как ты собираешься искать Диснея, Зергиус? Разве легко найти человека в городе?

– Ты витаешь в облаках, как камарилья вашего сучьего Гитлера. Берлин уже не город. Это набор из нескольких улиц и пары районов под властью последних частей СС и фольксштурма. С каждым часом их территория сокращается. Нам нужна новая форма, – Комаровский скептически посмотрел на простреленный в десяти местах мундир, – с этим проблем не возникнет: кто-то из тринадцати убитых подойдёт по размеру. Поэтому предлагаю следующее – мы начинаем финальный розыск Диснея. Скорее всего, он нашёл новую жертву и отсиживается где-то в ожидании часа, когда сможет поохотиться. А вести охоту, кроме как на уцелевшем от обстрела участке парка Тиргартен, ему негде. Он не упустит последнюю возможность пополнить коллекцию.

…Комиссар и лейтенант осмотрели тела солдат, потом вышли на улицу, обыскивая трупы в поисках патронов и гранат и прикидывая размер формы. Гауптштурмфюрер не испытывал никаких эмоций, видя мёртвых соотечественников. «Возможно, это неправильно… – спокойно думал Вольф. – И ещё год назад я бы сожалел. Но в данный момент мне всё равно. Мы должны ликвидировать Диснея, а они нам мешают. Я безумен? Что ж, как и остальные граждане великой Германии». Улица была совершенно пуста – ни единого жителя (вероятно, спрятались в подвалах от снарядов), а советские части, от коих мертвецы собрались оборонять участок у особняка, либо ещё не дошли сюда, либо обогнули территорию, вклинившись в немецкую оборону с другой стороны. Не было даже птиц на деревьях, вороны и воробьи покинули «зону смерти». Лютвиц и Комаровский уверились: за ними никто не наблюдает.

Однако в этом они ошибались.

Глава 7 Последняя (Тиргартен, день 28 апреля – ночь 29 апреля 1945 года)

Я должен признаться, что существенно расстроен и испытываю лёгкое смятение. Не понимаете? Сейчас объясню. Подъехал к своему милому дому с атлантами, находясь в прекрасном романтическом настроении. Коллекция почти завершена, осталась ещё одна, последняя охота – и можно с чистой душой отбыть в свой небоскрёб в Цюрихе. Пожалуй, это было лучшее путешествие. Охота по всем правилам – профессионально подготовленная, грамотно организованная, с очень качественными трофеями. Ну и заодно – всегда мечтал своими глазами увидеть падение Третьего рейха, одно из самых масштабных событий в мировой истории. До капитуляции Берлина остаётся полных три дня, и он превращён в братскую могилу для лучшей армии Европы. Сегодня на моих глазах рухнул шестиэтажный дом, расположенный на Унтер-ден-Линден. Там целых десять дней кропотливо строили укрепления под руководством лучших инженеров, заливали проходы бетоном, устанавливали взрывные устройства – а русские взяли и за пять минут расстреляли эту крепость из гаубиц. Теперь на всех этажах гниют офицеры СС с пулемётами, а в подвалах завалены фольксштурмовцы, так и не использовавшие фаустпатроны. Оборванные, голодные и завшивевшие солдаты вермахта местами уже утратили волю к сопротивлению, толпами сдаются русским на Потсдамском и Ангальтском вокзалах. Я закрываю глаза и слышу топот их сапог, они выходят к смеющимся большевикам, машут белым флагом: «Иван, мы хенде хох!» Окружённый квартал Тиргартен напоминает горлышко бутылки – на узкой полоске земли, оставшейся под властью рейха, ещё уцелели флаги со свастикой. Из каждого окна огрызаются огнём, за баррикадами спрятались прыщавые юноши с винтовками, кое-где вермахт принимает самоубийственные контратаки. О да, это превосходно – положить всю роту под русскими «дегтярёвыми», а затем принять из рук генерала Железный крест в наспех оборудованном в туннеле метро штабе и, вне себя от радости, визгливо прокричать: «Хайль Гитлер!»