Тирант Белый - [397]

Говоря о новом типе положительного героя, необходимо отметить, что свершение социально значимых подвигов не являлось, конечно, прерогативой одного лишь Тиранта. На них были способны Ивейн и Ланселот Кретьена, а также и другие герои артуровского цикла. Однако сам сказочно-фантастический характер соответствующих эпизодов в прежних романах позволяет говорить скорее не о социальном характере подвигов, а об их абсолютном этическом значении. Кроме того, подобного рода подвиги приравниваются ко всем остальным поединкам рыцаря, поскольку важны для его самоутверждения и внутреннего совершенствования, но никоим образом не меняют статичный артуровский универсум. Даже в «Парцифале» Вольфрама фон Эшенбаха, где акцент ставится на установлении гармонии в утопическом универсуме путем поисков Святого Грааля, в центре внимания находится вопрос внутренней эволюции героя от рыцарского и куртуазного идеала к постижению христианских добродетелей. В романе же Мартуреля нарушение гармонии и связанный с ним конфликт имеют гораздо более внешний и социальный характер. Не случайно, что в то время, как в романах цикла о Святом Граале со временем фантастическое и мистическое начало лишь усиливалось, Мартурель его полностью исключил, следуя по тому же пути, что и Томас Мэлори.

Вместе с тем Мартурель, связывая напрямую подвиги Тиранта с защитой «святой веры Христовой» и считая вершиной его подвигов отвоевание Константинополя у турок, не отказывается и от главнейшей линии прежнего рыцарского романа: темы раскрытия внутреннего мира героя, его постоянного рыцарского и куртуазного совершенствования, его личной славы занимают очень большое место в романе. Но на уровне сюжета они имеют в известном смысле подчиненный характер — все личные качества и заслуги Тиранта являются прежде всего необходимым условием для осуществления его великой общественной миссии. Не случайно социальные подвиги героя и его личные поединки четко разграничены в романе во времени.

О рыцарских поединках Тиранта, в которых он обучается военному искусству и которые значимы лишь для формирования и воспитания его собственной личности, речь идет только в начале романа, до возникновения темы борьбы с турками[816]. Причем внутренняя эволюция героя — структурообразующий стержень и прежнего рыцарского романа — тоже претерпевает симптоматичное изменение: она теснейшим образом связана с литературными и культурными ассоциациями. Первый этап становления рыцаря Тиранта, который родился в стране классического рыцарского романа, проходит, подчеркнем еще раз, на родине короля Артура. Уже эти обстоятельства обладают большим литературным подтекстом. Кроме того, еще по дороге ко двору короля Англии Тирант встречается с одним из самых знаменитых рыцарей, Гвильемом де Варвиком. Будучи лицом реальным, принадлежавшим к старинному английскому роду, Гвильем (Ги) де Варвик стал также легендарным персонажем, восходящим к одноименному англонорманнскому стихотворному роману ХШ века, известному по всей Европе благодаря многочисленным позднейшим французским, английским и ирландским переложениям. В романе Мартуреля Гвильем де Варвик вручает Тиранту книгу под названием «Древо рыцарства» («Arbre de batalles»). Эта книга, хотя и повторяет название трактата Оноре де Буве, в котором содержатся основные статуты ордена Подвязки, на самом деле является почти дословным воспроизведением «Книги о рыцарском ордене» Рамона Люля[817]. Перед нами еще одна мистификация Мартуреля, смешивающего реальное и вымышленное, — ведь об учреждении ордена Подвязки в романе речь тоже идет, но позднее. В данном же случае Мартурелю важна перекличка именно с Люлем. Она представляет собой не просто диалог со своим соотечественником и предшественником, но н диалог новых, проторенес- сансных представлений и длительной средневековой традиции. Многое здесь объясняется совершенно особым местом творчества Люля в истории каталонской литературы, а также тем, что он был далеко не заурядным и в то же время типичным мыслителем Средневековья.

Творчество Р. Люля (ок. 1235—1315), необычайно разнообразное и разножанровое (всего до нас дошло 243 произведения, написанных им на каталанском, латинском и арабском языках, некоторые из них сохранились только в старофранцузских переводах), начинает собственно письменную традицию каталонской словесности и, в частности, поэтому в сильной степени определяет ее специфические черты и дальнейшие тенденции развития. Как известно, Люль был не только художником, но и христианским мыслителем. Его литературные произведения выражали его философскую систему. Говоря о ней в самых общих словах, необходимо отметить, что, будучи убежденным в заданной Богом гармонии миропорядка и мироустройства, а также в возможности адекватного постижения как их, так и Бога, Люль разрабатывает теорию познания, а также теорию такого существования человека в земном мире, которое наиболее отвечало бы Божественному предопределению. Среди философских сочинений Люля важно упомянуть наиболее известные «Великое...» и «Малое искусство постижения истины» («Ars magna inventiva veritatis», «Ars brevis inventiva veritatis»), в которых на основе универсалий и общих вопросов к ним составляется нечто вроде суммы всех возможных умозаключений и истин, исчерпывающим образом обнимающих все бытие. Это «искусство», кратко представленное Люлем в виде таблиц, содержит, по его мнению, зародыш универсальной науки.