Тиран - [135]

Глупая мысль — то же самое относится и ко всем здесь.

Киний проехал вдоль фронта, слишком занятый, чтобы размышлять о своей смерти. Он приказал всем трем отрядам растянуть фланги, чтобы предотвратить внезапное нападение. Пропустили еще один отряд Терпеливых Волков, а потом и первых Жестоких Рук — их легко было узнать по нарисованной на крупах коня руке. Они проезжали мимо, все больше и больше — сотни. Не разбитые, но усталые. Истратившие все силы.

К Кинию подъехал Ателий.

— Она близко, — сказал он. — Бронзовые Шапки дальше. Услышав трубу, они вспомнили об осторожности.

Подчеркивая свои слова, он показал на Никия.

Дождь бил им в лица.

— Стой! — крикнул Киний.

Никий повторил приказ на трубе.

Они сидели на лошадях под дождем, который заглушал звуки равнины и даже звуки боя, если тот шел. Киний не слышал ничего, кроме стука капель по шлему. Он стащил шлем и взял под мышку. Повернулся к Никию с намерением заговорить, но тот молча показал за плечо Кинию.

Она была прямо перед ним, на расстоянии в несколько корпусов лошади. Скакала, оглядываясь через плечо. Киний пустил коня легким галопом — к ней. Топот копыт предупредил ее, она повернулась, увидела его и устало улыбнулась.

Первая ее улыбка, какую он увидел за долгое время, хотя это всего лишь улыбка одного полководца другому.

— Они меня почти разбили, — сказала она. Поискала в горите стрелу и не нашла.

— Уводи своих людей через брод, — велел Киний. Впрочем, он мог этого и не говорить: за Страянкой ехало всего человек двенадцать.

Он потянулся к ее лицу и отдернул руку — та двинулась вперед без его умысла.

— Прямо через мой строй. Я прикрою, — сказал он, не только наставляя ее, но и давая понять, что они ограничены своими военными ролями.

— Жестокие Руки прикрывают тыл — всегда. — Ее брови поднялись, в глазах по-прежнему плясали искры. Потом она повела плечами. — Тетивы промокли. Стрелы кончились. Долгий день.

Киний видел, как из темноты появляются все новые Жестокие Руки. Мгла объясняется не только дождем: день быстро клонится к вечеру.

Страянка поднесла к губам кость и подула. Подъехала женщина-трубач. Рука у Хирены обмотана тканью, на седле кровь, но на ее лице меньше морщин, чем у Страянки. Она поднесла к губам трубу и сыграла две ноты — варварский сигнал, который резко прозвучал под дождем. Он угас в траве, но неожиданно из дождя показалось множество Жестоких Рук, они гнали своих усталых коней галопом или меняли лошадей, бросая уставших. Кинию казалось, что среди саков множество раненых, что они страшно устали… и вот уже последний всадник проскакал мимо. Исчез в проходе между отрядами.

— Уходи через брод, — распорядился он. И показал хлыстом.

Она вскинула бровь, махнула плеткой, тронула пятками лошадь и поскакала галопом, высоко подняв голову и выпрямив спину. А он думал обо всем, что мог бы ей сказать, вместо того чтобы выкрикивать приказы.

Он повернулся к Ателию.

— Далеко? — спросил он, показывая в дождь. — Далеко враг?

Ателий одним гибким движением достал из горита стрелу, наложил на тетиву, натянул тетиву и пустил стрелу прямо в небо. Стрела полетела по дуге, начала опускаться…

Заржала лошадь.

— Вот здесь, — сказал Ателий.

— Зевс, всеобщий отец! Посейдон, повелитель коней! — призвал Киний, потом повернулся к Никию. — Труби «Вперед!»

Никий протрубил сигнал, и они двинулись вперед.

— Мне казалось, мы собирались уклоняться от битвы.

— Труби «Шагом!», — велел Киний.

Он чувствовал, что три прямоугольника сохраняют строй, слышал топот копыт и ощущал дрожь земли. Если это ловушка…

Он полуобернулся, собираясь приказать «В атаку!», и переложил копье в правую руку, когда увидел гребень, а потом и всего показавшегося из дождя всадника — на расстоянии в две лошади.

— В атаку! — взревел Киний.

Это были фессалийцы — желтые и пурпурные плащи, хорошие доспехи, крупные кони — и они стояли. Конь Киния в два скачка перешел с шага на галоп, и копье Киния вонзилось в лошадь фессалийца.

Их ряды были ровными, плотными, непоколебимыми, но усталыми — это сразу бросалось в глаза. Конь Киния миновал раненую лошадь, протиснулся мимо следующих двух, зубами и копытами расчищая себе путь, и весь отряд уклонился от его натиска. Киний орудовал вторым копьем, как моряк абордажным крюком, размахивая им направо и налево, путая всадников и сбивая их с коней, и тут ударил весь ольвийский отряд и смел противника. Чего бы ни ожидал осторожный начальник конницы, он никак не рассчитывал на конную атаку из дождя.

В то же мгновение враги начали отход — но отступали как опытные воины, оставив на земле всего двоих или троих убитых. Дождь сразу поглотил их.

Киний приподнялся на спине коня и закричал:

— Никий! — грозя надсадить грудь.

— Здесь! — ответил гиперет. — Я здесь!

— Труби отход!

Киний вывел коня из толпы своих воинов — слишком многие ринулись в дождь, по неопытности пытаясь преследовать фессалийцев. Он проехал вдоль линии наступления, пока не увидел тускло блестящие фигуры савроматов.

— Эвмен! Мы отступаем. Была стычка — но мы не знаем, с кем. Двигаемся к броду. Прикрывай нас.

Он повернулся и поехал к своим людям, которые, услышав сигнал, поворачивали — опасный маневр, если есть возможность, что из дождя внезапно нападет неразгромленный противник. Киний наблюдал за ними: маневр занял, казалось, целую вечность. Он увидел в дожде движение — яркие пятна справа. Красные плащи. Новая вражеская конница.