Тир-на-нОгг - [8]

Широкое дуло пистолета было усеяно сотнями маленьких отверстий. Я пожал плечами:

— Я тоже.

Бенедикта улыбнулась и достала из чемодана кассету.

— Он не заряжен, Мартышка.

Она со щелчком вставила кассету где-то сбоку на пистолете и повращала ствол, пока он не защелкал.

— Вот теперь он заряжен. — И она нацелила его в мою голову. — В автоматическом режиме, — сказала она, глядя на меня вдоль толстого ствола, — эта штучка опустошает кассету из двух тысяч стрелок всего за секунду. На таком расстоянии этого более чем достаточно, чтобы полностью испарить твою голову.

— Когда я был молодым, девочки играли в куклы, — сказал я, не в силах оторвать глаз от маленьких дырочек.

— Что ж, слава богу, те дни миновали. Где он, Мартышка?

— Не знаю.

— Конечно же, ты знаешь. Ты его лучший друг. Он всегда говорил о тебе.

— Я польщен.

Она тонко улыбнулась.

— Ты ведь старый, Мартышка. И Хай тоже старый. Старики держатся вместе.

— Ты не можешь их винить, если мир управляется людьми, вроде тебя.

Она снова крутнула ствол.

— В одиночном режиме, — сказала она, — он стреляет иглой с кончиком, смоченным в батратоксине. Знаешь, тот, что из кожи ядовитых лягушек?

— Только ты можешь так шутить, Бенедикта.

— У некоторых очень странное чувство юмора, — сказала она с легкой улыбкой. — Какое у тебя?

— Мое превосходное. Такие шутки я всегда считал развеселыми.

Она наклонилась вперед и приставила дуло к моей шее.

— Например, вонзить кирку в сердце, Мартышка, — пробормотала она, следя за моим лицом.

И на мгновение страшное ощущение охватило меня. Непристойное ощущение. Я снова посмотрел в эти глаза цвета бездонного океана, и на мгновение понял, что могу влюбиться в нее, даже если она угрожает мне ядом, выделенным из кожи лягушек, даже если она презирает меня за все то, чем я являюсь, а она нет, за то, что я старый, сломленный, за то, что я британец. Я мог бы влюбиться в это красивое дитя более молодой культуры, эту ведьму темных технологий, мог бы встроить свою любовь в могучее колесо и броситься под него.

Я чувствовал, как капли пота проступают вдоль моей далеко отступившей линии волос и начинают путешествие вниз по лбу. Она весьма мила, когда так свободно обращается со своим оборудованием. Соблазнительна. Я мог бы сказать ей о своих чувствах, а она могла бы пристрелить меня прямо здесь, прямо сейчас, из одного только изумления, из одного отвращения…

— Бенедикта, — с усилием произнес я, — вбей в свою башку — у меня нет того, что ты хочешь. Я преподаватель, и это все. Я преподаю свою программу, а по дороге пытаюсь научить детей, как быть хорошими людьми. И это все.

Она удостоила меня одним из своих холодных, без всякого выражения взглядов.

— Жалко, что никто не позаботился научить тебя самого, как быть хорошим человеком.

— Пардон?

— За год до того, как ушел, Хей дважды пробовал позвонить тебе, и оба раза ты послал его куда подальше. У нас ведь есть записи. Не слишком милый способ обращаться со старым другом, Мартышка.

Я догадался, что именно поэтому они заявились ко мне.

— Не слишком-то вежливо — подслушивать чужие телефонные разговоры.

Она рассмеялась над такой причудливой концепцией вежливости и вытащила кассету из пистолета.

— Прорва людей ищет Хея. — Она убрала оружие и кассету в чемодан и закрыла крышку. — Не у всех такое чувство юмора, как у меня.

Я вдруг понял, что дрожу.

— Ну, будем надеяться, что мы найдем его первыми.

— И лучше тебе надеяться, чтобы это оказалось правдой. Хей не переметнулся на другую сторону — мы бы узнали, если б он объявился в какой-то чужой организации. Он озверел. Как бешеный слон, понимаешь? Как тигр. Нам надо остановить его, прежде чем он не сотворил какую-нибудь глупость.

— А кто остановит тебя, прежде чем ты не сотворишь какую-нибудь глупость?

Запихивая чемодан обратно под кровать, она снова улыбнулась мне той же тонкой улыбкой:

— Совсем никто. Приятно, правда?

* * *

Думаю, это и есть прогресс. Двадцать лет назад, когда японцы записали личность орангутанга в тысячу с лишним терабайт, устройство для записи помещалось в небольшой автомобиль. Теперь его можно положить в чемодан. Я предвижу день, когда его можно будет унести с собой в кармане.

Однако, очевидно, при этой процедуре все еще нет способа избежать травмы. Применяемая электрохимическая стимуляция либо прямо убивает субъекта, либо оставляет его с серьезно поврежденным мозгом. По этой причине данная техника применяется либо к людям, которые в любом случае уже умирают, либо, как во многих штатах Америки, в качестве наказания за серьезные преступления, связанные с убийством. Дистилляция личности. Взлом. Вместо того, чтобы сажать людей на электрический стул, они просто записывают их личность и кладут на полку.

Как-то раз в институте у нас появился такой взломщик, данный взаймы, как составная часть научного проекта. Будучи любопытным, я воспользовался возможностью и спустился в лабораторию посмотреть.

Железо оказалось неинтересным, похоже на обычную голограммную консоль, подключенную к парочке безликих маленьких ящиков, а в них заключалась личность десятилетней девочки-датчанки, умиравшей от лейкемии. Отец был богатым промышленником и, чтобы не потерять свою маленькую девочку навсегда, он ее взломал.