Типы лидеров. Определить, найти подход, добиться своего - [5]
Поскольку буддийское большинство населения Мьянмы не испытывает особого сострадания к мусульманскому меньшинству, выступить в защиту рохинджа означало бы для Аун Сан Су Чжи рискнуть своим главным преимуществом перед военными — широкой народной поддержкой. Однако непризнание многочисленных фактов грубых нарушений прав человека в отношении этого меньшинства, многие из кланов которого живут в этой стране уже много веков, сильно испортило репутацию Аун Сан Су Чжи в глазах мирового сообщества и почти полностью разрушило ее моральный авторитет, накопленный за долгие годы противостояния военной диктатуре в качестве лидера бирманской оппозиции[34]. Как считает Золтан Барани, «совершенно очевидно, что Су Чжи не готова платить политическую цену за использование своего влияния и огромного международного авторитета в деле защиты преследуемого народа, оказавшегося перед лицом этнических чисток, а возможно, даже и полного истребления»[35]. Помимо этого, она не слишком поощряет разнообразие взглядов в собственной команде и окружает себя людьми, чье главное качество составляет личная преданность, вместо того чтобы «уступить часть авансцены другим демократическим деятелям, на протяжении долгого времени испытывающим огромные страдания, но не столь же знаменитым»[36].
Мьянма представляет собой в лучшем случае крайне хрупкую демократию с крайне серьезными проблемами. Индия остается государством жизнеспособной плюралистической демократии в отличие от Китая — другой великой азиатской державы. Сегодня в авторитарной политической системе Китая власть не настолько концентрирована в руках одного человека, как это было в годы господства Мао Цзэдуна. Как я отмечаю в книге, трансформация китайской экономической системы и стремительный (хотя и крайне неравномерный) рост уровня жизни пришлись на период более коллективного руководства, последовавший за смертью Мао. Напротив, недавние шаги, направленные на еще большее возвышение председателя КНР и лидера компартии Си Цзиньпина над коллегами, вызывают серьезную обеспокоенность. В октябре 2017 года съезд компартии Китая единогласно принял решение о включении в Конституцию страны не слишком броской формулировки: «Идея Си Цзиньпина о социализме с китайской спецификой». Это можно считать попыткой поднять историческое значение нынешнего руководителя страны до уровня, сопоставимого с Мао Цзэдуном и Дэн Сяопином[37]. Если Дэн (в отличие от Мао) никогда не поощрял культ своей личности или идей (его имя было внесено в Конституцию только посмертно), то сразу же после принятия конституционного решения китайские образовательные власти объявили о планах создания научных учреждений по исследованию «идей товарища Си»[38].
Однако по степени личной диктатуры Китай не идет ни в какое сравнение с Северной Кореей. Своей воинственной риторикой и испытаниями ракет малой и средней дальности, а теперь уже и межконтинентальных, Ким Чен Ын встревожил не только своих соседей, но и Соединенные Штаты. Азарт, с которым он взялся за расширение программы пробных пусков, привел, в частности, к пролетам ракет над территорией Японии. Агрессивные заявления Пхеньяна натолкнулись на не менее воинственные тексты Дональда Трампа (заявившего в том числе, что тогдашний госсекретарь Рекс Тиллерсон попусту тратит время на попытки диалога с северокорейским режимом) и вызвали тревогу Южной Кореи, для которой перерастание словесной войны в настоящую означало бы катастрофу. Непредсказуемость Трампа привела к межкорейским встречным дипломатическим шагам по разрядке напряженности между Севером и Югом, которые были предприняты во время зимней Олимпиады в феврале 2018 года. В том, что касается внутренней политики, в 2017 году Южная Корея явила миру один из самых обнадеживающих примеров заслуженного наказания, которое может понести излишне самонадеянный руководитель государства — в данном случае, правда, речь идет о руководительнице. Конец коррумпированному и деспотичному правлению президента Пак Кын Хе (дочери диктатора Пак Чжон Хи) положил импичмент, ставший следствием массовых мирных протестов населения и продемонстрировавший независимость законодательной и судебной власти от главы исполнительной.
Испания была одним из наиболее успешных примеров демократизации, которая проходила в этой стране на протяжении трех последних десятилетий ХХ века. Однако во второй половине 2017 года там разразился конституционный кризис. Политический стиль Адольфо Суареса, сыгравшего главную роль в демократических преобразованиях в Испании (ему уделено особое внимание в главе о преобразующем лидерстве), отличали терпеливость, внимание ко всем точкам зрения и коллегиальность. Несмотря на собственную консервативность, Суарес добился блестящего успеха, сделав участниками политического и конституционного процесса социалистов и коммунистов и, что особенно важно в свете сегодняшних испанских проблем, своенравные регионы — Каталонию и Страну Басков. В разразившемся в 2017 году кризисе подобный тип руководства отсутствовал и в Мадриде, и в Барселоне. Заявляя о незаконности референдума о независимости Каталонии, объявленного президентом Каталонии Карлесом Пучдемоном, испанский премьер-министр Мариано Рахой основывался на Конституции страны. Однако он не последовал примеру Суареса и не вступил в диалог и переговоры — верной возможности найти способ предоставить Каталонии еще большую автономию и охладить пыл сторонников полной независимости. Для разрешения внутренних каталонских противоречий и примирения между Мадридом и Барселоной нужен был не «сильный лидер», а умелое и гибкое руководство с обеих сторон, образец которого был продемонстрирован сорока годами ранее.
