Типа того что как бы - [8]

— Оборотни… — хрипло произнес Олежек и залпом оглушил свой коньяк. — Куда ни глянь… Одни оборотни…

— Смешной ты, ей-богу… — начал было Кирилл — и вдруг обратил внимание, что Маринка уже не сидит, а стоит. Секунду супруги Волколуповы пристально смотрели друг на друга. Потом напряжение спало. Олежек отвел глаза и обиженно нахохлился. Маринка помедлила и вновь опустилась на стул.

Решительно не понимая, что происходит, Кирилл осторожно прокашлялся.

— Я, собственно, о чем?.. — с запинкой продолжил он. — Мало ли, что было раньше… Было, да прошло… Настоящим жить надо…

Почувствовал, что порет лютую банальщину, и, устыдившись, выпил. Пора было спасать репутацию.

— Нет, разбаловались мы в застой, — небрежно заметил он, заходя на старую, надежную, бог знает когда придуманную шутку. — Во жизнь была! Очевидное — невероятное. Куда бы ты ни шел, ты идешь навстречу очередному съезду КПСС…

Маринка засмеялась и с восхищением взглянула на гостя. Ободренный Кирилл повернулся к Олегу.

— Так что, Олежек, это не мы оборотни — это время оборотень. Кстати, историей своей про сталевара ты меня не удивил нисколько…

— Сталевара? — не поняла Маринка. — Какого сталевара?

Олежек помялся, заглянул в пустой бокал, немедленно ставший полным, и нехотя повторил свой рассказ о встрече с Томкой Савиной. Маринка слушала с нескрываемым сомнением.

— Станет тебе жена киллера мясом торговать! — резонно возразила она. — Ты вообще заработок киллера представляешь?

Олежек хотел ответить, но не смог — хмелел на глазах. Да что же это она делает? Себе и гостю — по двадцать капель, а мужу — полной мерой. Кирилл всполошился, и сделав вид, что по-прежнему ничего не замечает, принялся пересказывать особо идиотические казусы предвыборной кампании. Олежка клевал носом. Маринка нервно смеялась и лукаво поглядывала на Кирилла.

Чего же она все-таки добивается? Мужа — под стол, гостя — в койку?.. Предположение было настолько ошеломительным, что Кирилл запнулся на полуслове. «Ну это уже вообще ни в какие ворота не лезет!» — хотел было возмутиться он, но вместо этого с новым внезапным интересом оглядел хозяйку. Хм… В койку, говоришь?..

Следует заметить, что к своему прошлому Кирилл относился нежно и бережно. Он никогда, например, не упускал случая исправить ошибку молодости, иными словами — переспать с бывшей одноклассницей, сокурсницей, сослуживицей — неважно, как она выглядит в данный момент и насколько у нее успел испортиться характер. Вступал, короче, в интимную связь не столько с ней самой, сколько с собственными воспоминаниями.

* * *

Тем временем Олежек (еще один кусочек прошлого!) качнулся вправо, влево и, промычав что-то невнятное, мягко ополз со стула на пол.

— Слава богу… — тихонько выдохнула супруга.

В горле у Кирилла стало сухо. Обезоруженный бесстыдством Маринки, он уже мысленно раздевал ее. Потом через силу перевел взгляд на поверженного коньяком друга. «Хотя бы на диван его перенести…» — с последней спазмой неловкости подумал Кирилл. Поднялся, сделал шаг к недвижному телу, но, как выяснилось, списывать Олежку было еще рановато: ожил, самостоятельно перевернулся на пузо и, утвердясь на четвереньках, с низким горловым урчанием двинулся к гостю. Явно изображал цепного пса.

— Ну, хорош, хорош! — с досадой сказал ему Кирилл. — Чего дурака валяешь?

Олег шел на четвереньках, и глаза его коньячного цвета были и впрямь круглые, как у собаки. Далее почудилось, что лысина Олежека съеживается, стремительно покрываясь жестким коротким волосом, и лишь потом слуха достиг отчаянный вопль Маринки: «Беги! Беги, дурак!..»

Каким-то образом очутившись рядом с Кириллом, она рванула его за локоть, и оба оказались в коридоре, затем — в малой комнате. Лязгнула, затворяясь, железная дверь, а в следующий миг что-то тяжко и глухо ударило снаружи в металлический лист.

Олежек? Не может быть! Физические возможности сокурсника были хорошо известны Кириллу. А тут такой удар, что кирпичи захрустели! Как будто кабан грянул с разбегу всей тушей…

— Дверь!.. — вскрикнула Маринка. — Дверь держи!..

Кирилл в недоумении глядел, как она, вцепившись обеими руками в длинную вертикально приваренную скобу, упирается босой ногой в железный косяк. Нет, Маринка не притворялась — ни одна женщина не примет добровольно столь вульгарную, а главное — несоблазнительную позу… Да черт возьми! От кого они вообще тут затворились? От Олега? От этого жировичка?.. Дать ему в лоб по старой памяти — и все дела… Или у него там оружие?

— Дер-жи… — простонала Маринка, и Кирилл, чувствуя себя последним идиотом, неуверенно взялся за верхнюю часть скобы.

Далее между косяком и краешком стального листа втиснулись волчьи… нет, скорее медвежьи когти, и рванули полотно с такой силой, что у Кирилла едва не лопнули мышцы. Еще секунда — и он бы выпустил скобу, но когти соскользнули с мерзким скрипом, и дверь гулко захлопнулась.

Боже… Да что же это творится?..

— Хотела ведь… хотела сегодня новый замок поставить… — захлебывалась Маринка. — Утром зашла… заявку сделать… а у них перерыв…

Кирилл изо всех сил стискивал четырехгранный железный прут, чувствуя, что еще немного — и руку сведет судорогой по локоть. Когти… Что за когти? Откуда?.. Может, он там снаружи чем-нибудь этаким зацепил… вроде культиватора?.. Да, но дернуть с такой силой…