Типа смотри короче - [25]
— Что ж ты, Лерочка, мне не сказала, что ты катаешься?
Да я рта раскрыть не успела!
А мы с девчонками расстроились, конечно. Противно думать, что все зрители сидят в зале только потому, что их заставили. Пытались тренеру пожаловаться, а он как гаркнет! Тоже устал тут с нами целыми днями… А больше ж не пожалуешься никому… Так мы сговорились и всей группой статус «ВКонтакте» поставили: «Пошли все нафиг!».
Полегчало.
Сочинение
Авторы благодарят Артемия за предоставленное изложение. Настоящее, между прочим!
Практикантка попалась очень старательная. Чуть что — в крик, а у самой глаза испуганные-испуганные. И руки дрожат время от времени. Её даже жалко было, поэтому мы все как-то перемигнулись и не стали доводить девчонку. Типа, она тут главная, а мы её все такие слушаем и ловим каждое слово.
Зря мы с ней так. Не понимает человек хорошего отношения, на шею садиться начинает. Но мы всё равно терпели, только время от времени ржать начинали. Ну как тут удержишься, когда это чудо в очках заявляет:
— Мой педагогический опыт говорит…
Конечно, Радомский за неё тут же заканчивает тоненьким противным голосом:
— «Беги отсюда!»
Ну и ещё пару раз. Но в остальном вели себя по-человечески. Так она стала каждый урок то изложения, то сочинения задавать. И все на тупые какие-то темы. Например, прочитала занудный текст о пользе чтения и приказала:
— А теперь пишите изложение! Не меньше ста двадцати слов!
Ну, мы повздыхали и сели писать. Только Владик почему-то застыл и уставился в одну точку. Вообще странно. Он как раз читает много, даже на переменах в книжку утыкается.
— Рожко! — строго окликнула его училка. — До звонка десять минут!
Владик вздрогнул и растерянно осмотрелся. Все пыхтели над листочками. Тогда он вздохнул и тоже взялся за ручку. Успел, как ни странно, первым. Сразу после звонка сунул изложение практикантке и смылся домой — литра последней была.
А на следующем уроке началось!
Училка вызвала Рожко к доске и сначала его песочила: «Да как ты мог! Да что ты себе позволяешь!» А Владик стоит такой, как будто не его тут ругают. Нам прям интересно стало, чего он там написал в своём изложении. Наоравшись, практикантка сунула листок Рожко и приказала:
— Читай! Пусть твои товарищи поймут, какую галиматью ты насочинял!
Рожко пожал плечами и принялся читать:
— «Чтение — это круто. Читать надо, чтобы быть умным. Собирайся всей семьёй, читай книгу вслух. Во время такого чтения… что-то происходит, вот. Телек и комп — отстой, чтение вслух рулит. Ненавижу изложения. У меня дома сотни книг, и я могу распределить их по разным полочкам. Но на особой полке — книги, которые мы так читали. Герои оживают, бла-бла-бла и т. д. Читайте дома вслух! Мы следим за вами. Приду — проверю!!!»
Владик молодцом держался, читал себе, как будто какого-нибудь Пушкина, даже голос ни разу не дрогнул. А мы все к концу «изложения» реально валялись. Радомский с Витькой на парте лежали и стонали от смеха. Практикантка поглядывала на класс с победным видом.
— Вот видишь, Рожко, — произнесла она, когда он опустил листик, — все твои друзья над тобой смеются!
— А вы уверены, — спросил Владик, — что это надо мной?
А у самого глаза такие честные-честные. Тут даже эту дурочку пробило. Она, наверное, что-то просекла, пошла пятнами, выхватила у Рожко его изложение и выбежала из класса. Пацаны к Владику подскочили, стали по плечам его стучать:
— Круто! Прикол! Ты её сделал!
И девчонки тоже влюблёнными глазами смотрят. Они после того случая с 8 Марта вообще к Рожко неровно дышат. А Владик стоит и улыбается как-то криво.
Наверное, он предчувствовал, чем это всё кончится. Практикантка завучу настучала, та родителей вызвала. Пришла рожковская мама, полчаса там сидела в компании с классной и практиканткой. Что они там говорили, никто не слышал. Только один раз Кислицына не удержалась и заглянула — типа классную искала. Но она услышала только окончание фразы мамы Владика:
— …я в его возрасте свой протест резче высказывала…
И Милку тут же погнали из кабинета. А потом оттуда вышли практикантка и классная. Причём практикантка уже не в пятнах, а вся сплошняком красная. Классная её в сторонку отвела, что-то шепчет, явно успокаивает. А та отвечает громко, чуть не на всю школу:
— Это изложение, а не сочинение… Причём тут современная литература?.. Он не имеет права!..
И так далее в том же духе. Но вдруг классная прямо к уху практикантки наклонилась и что-то прошептала. Практикантка заткнулась и задумалась. На этом разговор и закончился.
Прошло пару дней. Мы уж решили, что учителя всё на тормозах спустят, но когда литра закончилась (она опять последней была), училка спокойно так говорит:
— Все свободны. Рожко, останься.
Понятно, что после таких заяв полкласса никуда не пошли. Интересно же. И вообще — как бы протестуем. Тогда она объяснила:
— Изложение Рожко я принять не могу. В нём… — тут практикантка паузу сделала для эффекта, — не сто двадцать слов, а шестьдесят пять. Так что, Владимир, придётся переписать.
Мы притихли. А что тут скажешь? Она права. Сказано было про сто двадцать — значит, сто двадцать. И тут училка нас снова удивила:
