Тиора - [37]

Марк отворил дверь. За ней располагался объемный зал. Именно объемный, так, как это было бы применимо к внутреннему пространству какого-нибудь сосуда, например, кувшина. Зал напоминал то ли луковицу, то ли усеченный конус огромных размеров. Не было как таковых стен, пола и потолка, прямоугольной коробки параллелепипеда, к которой привыкли обычные люди. Конус помещения расходился от входа глубже, постепенно расширяясь и теряясь дальше в глубине к концу зала, которого с этого места еще не было видно.

Юноша стал на полукруглый пол, если это можно было считать полом. Вся стенка конуса была из ровного серого камня. От входа дальше простирался широкий ковер, и далее за ним стояли три длинных стола со стульями: один располагался прямо, и два по бокам от него уже немного под уклоном из-за изогнутости пола, уходящего сразу в стены. Еще дальше от этих столов по краям высились колонны, находившиеся уже в совсем наклоненном состоянии так, что с других концов на самом их верху они перекрещивались с противоположными друг другу. Наверху между скрещивающимися концами колонн висела огромная люстра с множеством свечей. Все это выглядело странно, будто бы обычную коробку зала со всем его наполнением и интерьером каким-то образом вытянули в конус, сгладив стены, потолок и пол и превратив их в единое целое. Всем остальным же вещам, располагавшимся внутри помещения, пришлось подчиниться этой геометрии изменившегося пространства.

Марк прошел по ковру несколько шагов и остановился, разглядывая все вокруг. Странное место, странный зал, что будет дальше можно лишь пытаться догадываться, что было бы просто бесполезно, учитывая, что за каждой дверью его рот ширится все больше и больше, а глаза становятся все круглее. Юноша неспешно подошел к столу по центру. Доски их были тяжеловесны и неотесаны, также как и рамы в длинном коридоре, по которому Марк прошел внутрь. Множество стульев, задвинутые ко всем трем столам, были выполнены с изяществом и преисполнены красотой. Спинки и ножки были выполнены по краям художественными завитушками и резными цветами. Древесина выглядела богато. Обиты они были красивой зеленой тканью, шелком или парчой, молодой человек не разбирался, но понимал, что такие стулья можно назвать шедевром и мастерством столяра, создавшего их.

Решив обойти столы, Марк сделал шаг вправо, чуть поднимаясь на полукруглый скат зала, и тут произошло нечто странное. По идее, его стопы должны были стать под углом к склону, на который он приподнялся, но в итоге они остались ровно, зато все помещение немного как будто провернулось. Стол по центру, который должен был стоять ровно, в мгновение стал на склоне левее него немного в наклон, стол же который был правее, стал ровно относительно Марка.

«Не понял…» — юноша стоял ровно, не смея сделать еще шаг.

Затем медленно поднял правую ногу и сделал еще один шаг вправо от себя. Теперь уже центральный стол поднялся еще выше, а правый ушел чуть влево. Колонны же почти поравнялись с Марком.

— Это все помещение вращается что ли? Или здесь гравитация действует в каждой конкретной точке?

Юноша развернулся лицом к склону, колонны остались у него слева, и сделал несколько неуверенных шагов вверх. В тот же момент или все помещение провернулось, и колонны со столами слева от него поехали дальше ему за спину, или же Марк поднялся выше по стенке конуса, но гравитация давала ощущение, что он все равно на полу — до конца молодой человек не понимал, но суть была в том, что он мог находиться в любой точке на стене.

Он ускорил шаг, а затем быстро побежал. Все помещение начало вращаться, как будто Марк был домашним хомяком, крутившим колесо, в клетке какого-нибудь ребенка, который с интересом наблюдал за его бегом. Парень уже увлекся, играя с пространством этого зала, перебегая к колоннам и столам под разными углами и вращая его по спирали, следуя по увеличению диаметра конуса помещения. Таким образом, Марк, несколько раз проскочив между колоннами и пробегая прямо по столам, добежал до люстры и встал рядом с ней.

Большая люстра представляла собой набор концентрических кругов, на которых располагались свечи. Сейчас она как будто торчала из пола и напоминала хрустальное дерево с плодами-огнями. Когда юноша взглянул поближе, то увидел, что огонь свечей горел ровным пламенем вниз. Все это забавляло его, позволяя забыть про страхи и тревоги, и Марк почувствовал себя ребенком, оставленного взрослыми в забавном помещении, в котором он мог придумывать все новые и новые развлечения, не скучая в одиночестве. Поле для фантазии было широчайшим.

В конце зала за длинными неотесанными столами Марк увидел большой камин с пылавшим в нем пламенем огня. От люстры юноша прошел по коридору из скрещивающихся колонн, которые теперь стояли перед ним чередой букв Х, и, пройдя по стенке, провернув помещение на полуоборот, уже стоял возле окончания центрального стола.

Внезапно Марк почувствовал себя странно. Нет, это не была уже в каком-то роде привычная для него паническая атака или другие симптомы его болезни, ну может быть лишь от малой части. Мышцы его лица с левой стороны немного провисли, и веко чуть заслонило левый глаз. Одновременно с этим Марка согнуло вперед и на правый бок. Он оперся руками на стол, но никак не мог стать ровно, тело не слушалось его. Ко всему прочему ему стало трудно дышать, как будто мышцы грудного отдела одеревенели, и ему приходилось с силой заставлять их расширяться и снова сжиматься, чтобы легкие работали. Его начало тошнить. Самое необычное во всем этом, что Марк начал попеременно то кашлять, то чихать, почти не переставая, лишь с малыми паузами, еле успевая между промежутками этих событий выхватывать воздух, чтобы не задохнуться окончательно. Юноша повалился на пол, хватаясь за спинку стула во главе стола и скинув его на себя, затем перевернулся на живот, силясь встать. Ему казалось, что он вот-вот задохнется, и ужас прокатился по всему непослушному телу.