Тиора - [109]

— Джентльмены, да это же роликовые коньки! Вот такого я, конечно, не ожидал, вот так находка, — засмеялся боец и за ним его смех подхватили остальные.

— Оружия у него нет, он чист, — сообщил один из них, обыскав Марка.

Наемник с европейской внешностью поднялся во весь рост, пристально посмотрел на парня и сказал:

— По-видимому, Марк из России, ты все же говоришь правду, но место для своего путешествия выбрал абсолютно неверное, и это может тебе дорого обойтись. Понимаешь?

— Понимаю, — кивнув головой, сухо произнес юноша.

Внутри у него все переворачивалось от страха, но он старался держать себя в руках. Сердце колотилось с бешеным ритмом, и, казалось, кровь, смешанная с концентрированным адреналином, пульсировала по всему телу с такой силой, что вот-вот прорвет сосуды и начнет сочиться отовсюду. Все же видя, что пока к нему не проявляют никаких враждебных намерений, Марк немного начал успокаиваться.

«Не падай раньше выстрела», — мысленно повторил себе юноша несколько раз.

— Куда именно ты направлялся, и почему ты именно здесь, а не прошел, как и полагается, таможенный пост семью километрами далее?

— А вы? — спросил Марк и сам же испугался собственной дерзости.

Наемник улыбнулся с иронией в лице, затем сплюнул на землю и произнес:

— Ты не ответил на вопрос, парень.

— Мне скрывать нечего, я — простой путешественник, — пробормотал юноша. — Иду в Марокко, в Танжер, а оттуда собирался пробраться в Испанию. Через таможенный пост я не прошел, потому что у меня не было визы, и я решил, что тихо проберусь через границу поодаль. Со своей внешностью, — Марк показал на свою галабею и куфию, надетые на нем, — и некоторым знанием арабского языка, я надеялся, что на меня не будут обращать внимания, и я тихо пересеку Ливию, Тунис, Алжир и попаду в Марокко. Идея, конечно, рискованная, но я риска не боюсь, и вот решился. Собственно, я намеревался двигаться вдоль побережья Средиземного моря.

— А одежду эту ты откуда взял и откуда знаешь так хорошо арабский?

— Я познакомился с одним египтянином, когда был в Гонконге, и прилетел с ним в Каир, а затем работал на него в его лавке в суке Хан аль-Халили, так как он посчитал, что я буду хорошим подспорьем с русскими туристами, которых достаточно много приезжает в город. И я и был, — Марк говорил быстро, но, видя, что его спокойно слушают, чувствовал, что ему становится легче. — Живя с ним и его семьей, я подучился арабскому, а его самого немного научил русскому языку, что в дальнейшем ему сильно поможет. У него же достал эту одежду.

— Увлекательная история, Марк из России, и даже удивительная, я бы сказал. Мир еще может удивлять. А ты, значит, такой себе романтик-путешественник, который может нажить на свою шкуру много совсем не романтичных проблем, — сказал наемник, щуря глаза.

— Я отправился в путь не столько из каких-то романтических побуждений, у меня есть свои причины, и если вам интересно, я с удовольствием изложу их вам.

— Родители у тебя кто?

— У меня одна мать и младший брат. Мать всю жизнь проработала в сельском хозяйстве, в тяжелом труде. Я вырос в простой российской деревне, но потом уехал учиться и работать в город неподалеку.

Наемник помолчал, всматриваясь в лица бойцов вокруг. У Марка было какое-то странное свойство его личности. Когда он попадал в передряги, но начинал себя так смиренно вести (а по-другому он и не мог себя вести, ибо это была ненаигранная искренняя естественная суть его души), спокойно и рассудительно рассказывая о себе, то каким-то образом располагал к себе своих оппонентов. Но даже если ему это не удавалось, то несколько смягчал свою долю до того, что его хотя бы не трогали, видя в нем, кто эмоционально слабого человека, а кто какую-то неиспорченную душу, которую подсознательно не хотелось трогать.

— Мы направляемся в Алжир, парень, а может быть даже и в Марокко. Это будет зависеть от некоторых обстоятельств. В другом случае, я бы тебя, возможно, пристрелил, — при этих словах наемник зловеще усмехнулся, от чего Марку стало не по себе, — но ты мне даже нравишься. Отправишься с нами. А там я решу, что с тобой делать.

Боец развернулся и направился прочь.

— Возможно, я даже смогу вам чем-нибудь помочь, — с надеждой сказал юноша. — Что-нибудь разгрузить, например, и вообще буду выполнять все, что вы мне скажете. Может это и наивно звучит, но я все-таки рассчитываю на вашу благосклонность, и вы отпустите меня даже в Алжире, а не продадите в рабство или убьете.

Наемник обернулся, осмотрел Марка насмешливым взглядом и произнес:

— Возможно, ты действительно нам сможешь помочь. Дальнейшую твою безопасность я ничем гарантировать не могу, а работа у нас крайне опасная, но я так же не могу гарантировать свою безопасность или безопасность моих людей, так что все примерно на равных условиях. Правда, все мы знали, на что подписывались за щедрое денежное вознаграждение, конечно. Ты же просто жертва обстоятельств. Это единственное различие между нами и тобой.

После этих слов наемник развернулся, и, показывая жестами, скомандовал:

— Все по машинам! Мы отправляемся!

Они уже ехали два часа по ливийской пустыне, то трясясь и подскакивая на ухабах, то мерно покачиваясь, пока грузовики преодолевали мягкий настил из песка. Марк сидел в крытом брезентом кузове с несколькими наемниками, которые теперь установили свои автоматы прикладами в пол и придерживали их за цевье, в то же время негромко разговаривая и о чем-то споря между собой. Парень особо не вслушивался в их беседу, размышляя о своей дальнейшей судьбе. Периодически подскакивая на сиденье, он смотрел назад, следя глазами за несколькими грузовиками, следовавшими в хвосте их транспорта. В каждом автомобиле в кабине находился водитель с еще одним человеком рядом, остальные размещались в крытом кузове на скамейках, расположенных вдоль его бортов. Между скамьями и сидящими на них наемниками стояли различные крупные короба, о содержимом которых Марк мог лишь догадываться. Впрочем, он и не хотел особо знать, что перевозят эти люди. Меньше знаешь, крепче спишь.