Тиоли - [2]

«Не падать, на толпу не смотреть, плечи не расправлять», — напомнила я себе.

Время шло медленно, за рабов торговались, перекатывая на языке суммы. Хотелось улыбнуться: за меня не дадут и трех монет. Вряд ли вообще продадут. И тогда сын бывшего владельца или прикажет выстегать меня плетьми, чтобы развлечь себя в особо грустный день, или устроит травлю злыми собаками. Или…

Мужчин продали быстро. За женщин торговались с упоением, не стесняясь рассматривать. Стариков и детей скупил какой-то землевладелец, искавший ноби подешевле. И вот дошла очередь до меня и Лан — девочки, лишившейся руки из-за раны в плече.

Торговец решил сначала разделаться с девочкой, которую было продать сложнее, а уж потом приступить ко мне. Как и ожидалось, малышку Лан никто не купил, и ее отправили в клетку на задний двор.

Когда ее тащили туда, она смотрела на меня, но не звала. Знала, как и я, что не могу смотреть на нее. Скорее всего через четверть часа и я окажусь рядом с ней.

А что потом? Нас пустят на разогрев бойцовым собакам? Или затопчут лошадьми, чтобы насладиться зрелищем крови?

Я усмехнулась, когда меня выволокли вперед и стали описывать.

Знаю, что не вышла ни ростом, ни весом, ни даже красотой. Кожа да кости. Даже на себя прежнюю не похожа. Темные волосы, желтоватая, как у всех азиатов, кожа. И только глаза выделяются на фоне остальных. Светлые, золотистые. Таких я ни у кого не видела. Да и сама бы не знала, что у меня такие глаза, если бы не Киао, однажды бросившая мне в лицо вопрос о злых духах.

Хотелось рассмеяться. Глаза — все, что связывало меня с той девушкой, какой я была в прошлой жизни. Вот только тогда мне окружающие говорили, что глаза мои похожи на кошачьи…

Стоя там и чувствуя вялые попытки сторговать за меня пару ломаных монет, я все же не удержалась от кривой усмешки.

А что еще остается?..

Вдруг что-то, будто палка, уперлось мне в лоб. Как раз там, где челка закрывала глаза. Не понимая, я осторожно взглянула и увидела мужчину. Он сидел на коне. Далеко, позади торговых трибун.

Перед глазами все плыло, и мне казалось, что его внешность двоится. А потом он и вовсе выкинул что-то странное: напрягся, глядя прямо на меня, и глубоко вздохнул.

Я не следила за торгами, начала вслушиваться лишь тогда, когда услышала сумму моей продажи: десять серебром. Интересно, кто решил выбросить деньги на ветер?

К моим браслетам прикрепили цепи, а кандалы с ног сняли. Через минуту цепь передали из рук в руки, и я почувствовала натяжение, дающее понять, в какую сторону идти. Глаза слипались, хотелось согреться и съесть хоть что-нибудь. Несколько шагов я еще смогла сделать сама, но потом не выдержала, свалилась на землю, а надо мной резким ударом прозвучало недовольное:

— И что теперь? Прикажете ее тащить на себе? От нее же несет, как из выгребной ямы! — Голос я не узнала, но поняла точно, что неизвестный мужчина очень рассержен, вот только ничего с этим поделать не могла.

Сколько пробыла без сознания — не знаю. Все казалось, что меня куда-то везут на коне, перекинув через седло. А потом несут. Ну а после…

Я встрепенулась, когда меня с размаху всунули прямо в одежде в огромную бадью с горячей водой. От ужаса и жара я вскричала и замахала руками, но запястья тут же перехватили и за них же меня с силой окунули в воду. Глотнув, я начала задыхаться, но повторно испугаться не успела — через миг моя голова уже была над поверхностью. Отплевываясь и пытаясь что-то рассмотреть за текущими с челки ручьями, я моргала и кашляла, не зная, что происходит.

— Так, — велел мне все тот же голос, — сейчас ты моешься. Рядом еще одна бадья… И смотри мне, чтобы от тебя не воняло, как от помойки. Поняла?

Я быстро-быстро закивала, и мои руки отпустили. Шлепнувшись на поставленную в бадью лавочку, глухо вздохнула и протерла глаза пальцами.

Мужчина успел уйти, а я находилась в большой комнате, полностью отделанной деревом. Рядом с той бадьей, в которой я сидела, стоял столик с множеством разных пузырьков и флаконов. Были здесь еще губки и простыни.

Покорность, вдолбленная за столько лет, взяла свое, и я быстро разделась, развесив свою неказистую одежду на стенке купальни, и впервые за столько лет взяла в руки мыло. Больше мне ничего не позволил присвоить страх. Новый хозяин… Я не знаю, какой он. Вдруг за мою наглость он изобьет меня? А мыло…

Но рука тряслась все равно, будто я украла еду.

Кожу щипало. Я долго соображала, почему так происходит, пока не вспомнила про губку. С ней дело пошло быстрее. Я терла себя до тех пор, пока кожа не порозовела и на ней не осталось ни единого пятнышка.

— Все еще там? — Он возник настолько внезапно, что я чуть не ушла с головой под воду.

Я испуганно взирала на мужчину. Высокий, намного выше меня, но не массивный, а худой и жилистый, хотя под плотно облегающим его плечи чогори проступали мышцы тренированного бойца. Я видела таких. Мой второй господин держал отдельно несколько проданных ему солдат и выставлял их на бои раз в месяц.

Лицо мужчины почему-то казалось мне будто скрытым в тумане. Сначала я видела самого обычного мужчину: карие глаза, темные волосы… Но потом, присмотревшись, когда пелена тумана спала, я смогла разглядеть, что лицо у мужчины не такое круглое, как показалось в первую секунду, более вытянутое, с высокими квадратными скулами. Глаза под тяжелыми веками очень темные, почти черные, как и волосы. Длинный прямой нос, узкие губы.