Тини, где ты? - [3]

Девочка забежала в зал, где стояли в ряд пузатые машины СП и похожие на них хроноциклы. Пользоваться хроноциклами без разрешения запрещено, и Тини никогда в голову не приходило нарушать этот запрет. Но подвела спешка: вместо машины СП Тини впопыхах вскочила в хроноцикл и торопливо нажала голубую клавишу. На счетчике замелькали цифры. «Кванты пространства», сначала подумала она. Но в следующее мгновение с ужасом поняла, что находится в хроноцикле, который стремительно падает в прошлое. Назад! Немедленно вернуться! Тини надавила ногой тормозную педаль. На счетчике замерла цифра 1979 — год остановки. Теперь надо развернуть хроноцикл и машина прыгнет в свое время и на свое место.

Но бес любопытства зашевелился в Тини. Она отдернула шторку невидимости и осторожно выглянула. Над лесом, развертывая пышное золотое оперение, занималась утренняя заря. На озере, раскинувшемся шагах в двадцати от хроноцикла, чуть колыхалась малиновая дорожка. А позади — повитые сизым туманом вершины невысоких гор.

Красота древнего ландшафта заворожила девочку. Она еще раз огляделась, вздохнула и хотела уже задернуть шторку невидимости. Однако любопытство продолжало толкать ее на необдуманные поступки. Тини открыла люк и, накинув на шею дешифратор, — вдруг да пригодится! — ступила на землю.

Кругом — тишина. Значит, людей поблизости нет.

Тини подошла к берегу. Обернулась. Над зарослями осоки и камыша виднелась вершина сухого дерева. Рядом — хроноцикл. Девочка присела на корточки и засмотрелась на играющих в воде мальков. Рядом, шагах в четырех, на камышинку села стрекоза. Затаив дыхание, Тини приблизилась. Стрекоза зазвенела слюдяными крылышками и перелетела на другую камышинку. Тини — за ней. Снова перезвон узорчатых крыльев и новый перелет. Сколько так продолжалось, Тини не помнит. Когда оглянулась, ничего не увидела, кроме непроницаемой желтой стены камыша. Прыгая по кочкам, оступаясь, она лихорадочно искала хроноцикл и окончательно заплуталась. А потом увидела меня.

Когда мы наконец выбрались из зарослей на светлую поляну с засохшим тополем посередине, Тини развеселилась.

— Вот он! Нашелся! Я развил руками. Девочка, глядя на меня, хохотала.

— Не найдете… Для вас, в других веках, он невидимка. Только разве окно…

И тут я заметил туманный обруч, висевший неподвижно метрах в двух от земли. Тини нащупала рукой корпус. Потом, очевидно, нажала какую-то кнопку. Рядом с ней появился темный овальный люк. Тини скрылась в нем, и вскоре ее улыбчивые глаза показались в туманном обруче — окне кругового обзора. Потом она выпрыгнула на траву и стала объяснять:

— Это трехместный учебный хроноцикл. Вместе с учителеминструктором время от времени совершаем в нем рейды, чтобы почувствовать дух живой истории. Я, например, уже видела Людовика четырнадцатого на охоте, осаду Карфагена, бегство Наполеона из Москвы… Только вы никому не говорите, ладно? Особенно про картину будущего…

— Почему, Тини? Вам же дают возможность почувствовать дух нашей буйной истории. Почему бы нам не знать образ будущего?

— Нельзя. Это будет информационное вмешательство в прошлое.

— Информационное?

— Да, информационное, — наставительно кивнула Тини, подражая, видимо, своему учителю истории.

Училась Тини всего четвертый год, но уже познакомилась не только с историей, но и с начатками философии. Представьте, говорила она, что люди двадцатого века своими глазами увидят завтрашний мир, окончательно убедятся: человечество неминуемо ожидает прекрасное будущее. Это может породить ленивенькую успокоенность. У некоторых появится вера в гарантированность и даже фатальность прогресса. Дескать, стоит ли слишком уж выкладываться, если все равно хорошее будущее детям и внукам обеспечено.

Странно мне было слышать из уст маленькой девочки, только что игравшей в прятки, слова «фатальность», «прогресс».

— Всего не знаю, — говорила Тини. — Нам объяснят позже. Но главное ясно и мне: если ваш век придержит шаг, замедлит движение вперед — наша эпоха наступит с большим запозданием. Если вообще наступит… Будущее разомкнуто, открыто для любых возможностей, и люди сами творят историю. Они свободны в своих поступках и в выборе путей… Теперь вы поняли, почему о нашей встрече никто не должен знать?

— Понял. Но если бы даже случайно проговорился, все равно ведь никто не поверит.

— А ведь верно, — оживилась Тини. — Не поверят.

С остро кольнувшей печалью я почувствовал, что пора расставаться с девочкой, принесшей весточку из будущего. Как будто с самим будущим… Тини внимательно посмотрела мне в глаза и протянула руку.

— А это что? — спросила она, почувствовав в своей ладони металлический предмет.

— Зажигалка. На память. Будешь показывать подругам, каким первобытным способом мы добывали огонь.

Тини с интересом осмотрела сверкающую на солнце круглую зажигалку и с сожалением отдала обратно.

— Нельзя. Ни брать, ни оставлять… Это будет уже не информационное, а материальное вмешательство.

Девочка еще раз взглянула на меня и нырнула в темный овал люка, который тотчас закрылся. Глаза Тини на секунду показались в окне кругового обзора. Но и этот туманный обруч вскоре растаял.