Тимоти Лири: Искушение будущим - [27]

Ты говоришь, что все оккультные и духовные метафоры донаучны, и полагаешь, что интеллект статичен. Но «путь», как мне представляется — это постоянно раскручивающаяся спираль, которая ведет ко все большему и большему пониманию и овладению материальным и нематериальным миром (отличие произвольное, поскольку они проникают друг в друга). Если это не возрастание интеллектуального восприятия, то я не знаю, что это. Хотя, может быть, у нас разные определения того, что такое интеллект.

Ты считаешь, что стремление к утопии инфантильно, но я думаю, что оно заложено в человеческой душе и всегда будет проявлять себя — здесь или в космосе. С таким же успехом можно назвать инфантильным и прорыв в космос. Архетипическое стремление к гармонии с самим собой, другими существами и всем окружающим миром, как мне кажется, было генетически запрограммировано в нас, или, если выражаться не так механично, относится к реальности, которую мы знали раньше и забыли.

Я восхищаюсь храбростью и интуицией, благодаря которым ты предвидишь следующий этап эволюции. Но твое определение всего, что ты называешь «донаучным», представляется мне таким же узким, как обраще-ние Рам Дасса исключительно к традиционной восточной философии. И мне кажется странным, что ты не придаешь никакого значения тому, что сегодняшняя передовая наука во многом совпадает с древней мудростью. Оккультизм, мистицизм и физика разными путями приходят к одним и тем же открытиям. Для меня кажется очевидным, что для нашей эры присущ синтез между Востоком и Западом, левым полушарием мозга и правым, мужским началом и женским, прошлым и будущим, сердцем и умом, и смещение в сторону одной из противоположностей приводит к дисбалансу. Когда мы виделись в последний раз, ты со смехом отказался говорить на тему Апокалипсиса. На мой взгляд, признаки приближающейся глобальной катастрофы настолько очевидны, что трудно их не заметить. И это необязательно означает пессимистичный взгляд на вещи, так как для меня, например, очевидна связь между концом света и твоим генетически запрограммированным прорывом в космос. Куда делась надежда освободиться от уподобляющих нас роботам свойств психики, надежда, которой мы жили в шестидесятые? Или мы станем лучшими роботами в Дивном Новом Космическом Мире,[35] который ты провидишь?

Я с огромным уважением отношусь к твоему уму. И если я берусь оспаривать твои столь устоявшиеся мнения, то это потому, что я не могу поверить в твое полное отрицание истины, заключающейся в «наивных» метафорах мистицизма. Сможет ли наука выдвинуть когда-нибудь более простое и элегантное, чем КАК НАВЕРХУ, ТАК И ВНИЗУ.

Трудно не заметить влияние психоделических шестидесятых на современную культуру. Йога, медитация, вегетарианство, экология — эти и многие другие элементы субкультуры хиппи шестидесятых стали мейнст-римом девяностых. Я уверена, что Тимоти Лири и Ричард Алперт, он же Рам Дасс, были двумя самыми важными людьми двадцатого века, так же как шестидесятые были его самым важным десятилетием. Благодаря Тимоти беспрецедентное число людей по всему миру познали на собственном опыте необыкновенную реальность и ощутили прикосновение вечности. А потом Рам Дасс привез с Востока древнюю истину, которой он научился у своего гуру. Они широко открыли двери восприятия, которые были так долго закрыты. Я верю, что они были провозвестниками, посланниками, авангардом высшей, лучшей, доброй, более развитой человеческой расы.

ВОСПОМИНАНИЯ О ТИМЕ Анита Хоффман [36]

Я помню Тима как будто на цветной фотографии. Год 1967, наверное. Какое-то вечернее мероприятие в Вест-Вилледже. Он был одет в белую куртку из бычьей кожи с бахромой. Высокий, загорелый, красивый, полный жизни. Он был великолепен. Но я совершенно не верила ни ему, ни его последователям. Несмотря на то, что мне понравился психоделический опыт, я не верила религиям, тем более новым религиям, даже сатирическим, и Лига Духовных Открытий представлялась мне культом, возникшим и растущим вокруг Тимоти Лири. Одновременно Тимоти Лири казался мне живым воплощением Валентайна Майкла Смита, прототипа героя книги Роберта Хайнлаина «Чужак в чужой стране».

За год до того, как мы с Эбби[37] имели честь видеть Тима в белой бахроме в Вест-Вилледже, я присутствовала на представлении Лири в театре на Второй авеню (который впоследствии превратился в Филлмор-Ист) и была неприятно поражена тем, что увидела. Тимоти тогда представлял серию программ, посвященную мировым религиям. Мне было 24 года, и я пришла туда с двумя подругами, которые работали в журнале New Yorker. К моему ужасу и изумлению, Тим выступал на сцене в роли Иисуса Христа! Хотя я не христианка, мне показалось это крайне глупым. Что за дерзость изображать из себя Божество! Насколько я помню, представление завершилось Тимом на кресте, с раскинутыми руками. Стыдоба-то какая! Лидер культа! Самозванный гуру!

В конце 60-х мы с Эбби поняли, что Тим — это наш гениальный соавтор в создании контркультурного видения мира. Но у нас, йиппи,[38] были некоторые несовпадения с Тимом. Мы не призывали людей «отпасть», мы, наоборот, хотели, чтобы они «впали», то есть включились в жизнь мира, протекающую мимо, чтобы добиться конкретных изменений в обществе. Это предполагало борьбу против бессмысленной войны во Вьетнаме и гонки вооружений и борьбу с расизмом тоже. Это также подразумевало надежду на построение нового, свободного общества, базирующегося на любви, а не на вражде, мира, в котором будут учитываться жизненные потребности всех без исключения людей. Лири, конечно, относился критически к «политикосам» из антивоенного движения, критикуя их за недостаток чувства юмора, догматизм и пуританский стиль (хотя некоторые из обвинений, которые предъявляли нам, йиппи, которые были «политикосами», можно было с равным успехом переадресовать самим «кислотникам»).