Тим - [17]

Поравнявшись с ними, техник остановился.

— Слышь, пехота, — обратившись к конвоиру, он указал на Тима пальцем, — этот что ли выключил?

В ответ коренастый пехотинец утвердительно кивнул. О чём речь, Тим не понял.

— Молодец, — непонятно за что похвалил его техник и отправился дальше.

— Он о чём? — спросил Тим пехотинца.

Тот лишь молча пожал плечами.

Спустившись на лифте, оказались на отведённой пехоте палубе. Взору открылось длинное, просторное помещение с рядами массивных, установленных на амортизаторы коек, столами и перегородками из приваренных к полу шкафчиков.

Довольно многолюдно, одни, оглашая воздух сопеньем и храпом, безмятежно спали, другие возились с амуницией и оружием, третьи занимались своими, непонятными Тиму делами. Вначале на них не обратили внимания, но, шагая по делящему ряды коек проходу, Тим то и дело ловил короткие взгляды.

Проход упёрся в дверь отдельной каюты, интерьер которого состоял из такой же как у солдат койки, столика, двух корабельных со спинкой стульев и висящего над столом голографического изображения. За ним, глядя на мерцающие схемы, сидел виденный Тимом у Марина офицер.

— Доставил, командир, — вытянулся коренастый.

— Свободен, — не удостоив пехотинца взглядом, сказал офицер, — ты, — так же не глядя,ткнул он в Тима пальцем, — садись, подожди.

Офицер, светловолосый, подтянутый, с правильными чертами лица, вновь обратился к проекции. Сев на краешек, стула Тим последовал его примеру. Присмотревшись, понял, что перед глазами разбитая на секции схема крейсера. Он знал, что корабль огромен, но, что настолько, даже не подозревал.

Офицер касался пальцем того или иного участка, и тот, мгновенно распухая, прибавлял в масштабе. Длилось это довольно долго, наконец, закончив и сделав какие-то пометки в лежащем на столе блокноте, офицер свернул проекцию.

— Разрабатываю комплекс мер по обороне двенадцатой палубы, — видя интерес в глазах Тима, пояснил он, — но ведь тебе это мало о чём говорит?

Вопрос повис в воздухе, Тим не знал, что сказать, хотя ответа никто и не ждал.

— Это опустим, — продолжил офицер, — ответь-ка мне, дружок, на такой вопрос, — с этими словами он пристально заглянул Тиму в глаза, — в последнем бою верхние кормовые палубы правого борта остались без боекомплекта. По всему выходит, случилось это по твоей вине. Объясни.

По спине пополз холодный ручеёк. Не в силах оторваться от гипнотического взгляда офицера, Тим, благодаря бога, что хватило ума предвидеть подобный вопрос, ответил, что от побоев потерял сознание, а когда очнулся, подавать было нечего. Какое-то время офицер сверлил его взглядом, но, видимо, поверив, откинулся на спинку стула.

— Какие планы на будущее? — заметно потеплевшим тоном спросил он, ввергнув Тима в ещё большее замешательство.

Слишком долго в его лексиконе отсутствовали слова о дальнейших планах. Весь смысл последних лет сводился к исполнению прихотей и приказов. Вопрос поставил в тупик.

— Не знаю, — молвил он, — даже не думал.

— А стоило бы, — сказал офицер, — учитывая, что уже как неделю ты вольный человек.

Показалось, ослышался, но офицер в подтверждение кивнул. Это было похоже на взрыв; казалось, вал накативших эмоций вот-вот свалит с ног. Глядя, как с подбородка Тима капают слёзы, офицер молчал, дав сполна насладиться моментом.

— Это правда? — прозвучало в каюте спустя какое-то время.

— По-твоему, я похож на шутника?

В каюте опять повисла тишина. Пока Тим, всё ещё боясь до конца поверить, переживал счастливые минуты, офицер с интересом следил за сменой выражений на его лице.

— И что теперь? — пришёл, наконец, Тим к неизбежному вопросу.

— Теперь ты свободен, — услышал в ответ, — вот только ты — дикарь, жизнь которого прошла в лесах и загонах. Уверен, ты ничего не знаешь о нравах и правилах тех мест, где окажешься. Будучи грязью, ты был сыт. Свободный человек в нашем мире кормит себя сам. Учти это.

На эти слова Тим промолчал.

— Меня зовут Рьюд Громан, звание лейтенант, я командую гуртом, с первым взводом которого ты недавно имел честь познакомиться.

При слове о знакомстве на лицо Тима упала тень. От офицера это не скрылось, но реакция Тима вызвала лишь усмешку.

— Ты свободен и можешь в первом же порту оставить крейсер. Вот только ты уверен, что там всё получится? Ведь ты даже с деньгами никогда не имел дела.

Тим тысячи раз представлял, как вырвется из унизительного, низшего состояния и обретёт свободу. Вместе с ней пришло время жалеть, что тратил время старика на большие, как казалось, первостепенные вопросы. О мелочах вроде быта говорили редко и вскользь. Мысль, что он действительно почти не знает ни о деньгах, ни о том, как и что здесь принято и непринято, стала открытием. Именно сейчас, в минуту исполнения самой заветной в жизни мечты, Тим как никогда остро ощутил одиночество. Ни научить, ни дать совет, что делать и как поступить, было некому. На пороге огромного, пугающего неизвестностью и жестокостью мира он стоял совершенно один.

— Но у тебя есть выбор, — вкрадчиво продолжил лейтенант.

— Выбор? — неожиданно даже для себя ухватился он за эти слова.

— Тот самый первый взвод, с которым ты имел честь недавно познакомиться, предлагает тебе вступить в их ряды. Скажу сразу, слово за тебя никто не молвил, подобное предложение — это их право, и они им воспользовались.