Тим Бёртон: Интервью: Беседы с Марком Солсбери - [81]
Несмотря на то что в Голливуде все чаще обращаются к новейшим технологиям синего/зеленого экрана и компьютерной графики, использованным, например, в предысториях «Звездных войн», «Небесном капитане и мире будущего» и «Городе грехов», Бёртон предпочитает традиционный подход. Он строит настоящие декорации и избегает, насколько это возможно, цифровых технологий, более того — прибегает к такой старомодной технике, как форсированная перспектива, реквизит большого размера и макеты. Фантастический мир Вонки воплотил в жизнь художник-постановщик Алекс Макдауэлл, работавший над «Бойцовским клубом», «Особым мнением» и «Терминалом», а также над бёртоновским фильмом «Труп невесты».
Я слышал много хорошего об Алексе: на его счету масса удачных работ в самых различных жанрах. В выборе художника часто руководствуешься инстинктом, эмоциями: не изучаешь то, что он сделал, а просто встречаешь — и он тебе нравится, возникает какой-то контакт. И все же, если человек для тебя новый, никогда не можешь быть уверен в своем выборе, пока не завершится работа. Но Алекс был очень хорош, он бросил интересный вызов устоявшимся стереотипам: мы позволили себе роскошь строить декорации, вместо того чтобы прибегать каждый раз к синему экрану. Однако потребовались и весьма сложные эффекты, которые были бы невозможны без его помощи.
Чего нам очень хотелось добиться, так это возврата к иллюстрациям первого издания книги, где лодка скорее напоминала корабль викингов. Впрочем, не все так буквально: мы были открыты для различных интерпретаций. И вот что Алекс хорошо придумал: в первый раз у меня все декорации были выстроены полностью, на триста шестьдесят градусов — я обязательно использую это в дальнейшей работе. В таких случаях всегда говорят: «Стройте в половину размера. Комната с орехами — круглая, достаточно будет ее половины». Сущий кошмар... Кажется, Джон Бурман сказал, что ему пришлось обойтись половиной Круглого стола на «Экскалибуре» и съемки заняли в пять раз больше времени, потому что это оказалось сложнее, чем выстроить декорацию целиком. Но большинство наших декораций были полностью закрытыми, и это было здорово, потому что, во-первых, избавляло нас от посетителей, а во-вторых, можно было в полной мере ощутить атмосферу снимаемой сцены. Совсем не тот случай, когда наблюдаешь за съемочной группой откуда-то извне. Подобная замкнутость пространства очень помогает, особенно когда вокруг не подлинная окружающая обстановка, — начинаешь ощущать ее как настоящую. Если бы мы построили половину декорации, съемки длились бы и по сей день...
В книге Даля нет прямых указаний на время и даже место действия. Америка это или Англия? При перенесении материала первоисточника на экран Бёртон и Макдауэлл прибегли к такому же двусмысленному подходу, выбрав некий усредненно-атлантический антураж — смесь промышленной Америки и Северной Англии, объединив визуальные приметы пятидесятых и семидесятых годов с футуристическим восприятием, прямо вытекающим из понимания будущего, свойственного шестидесятым.
Мы с Алексом разглядывали фотографии, сделанные в Северной Англии — он ездил туда подыскивать места для съемок. Они напомнили нам Питсбург, штат Пенсильвания. Так что мы использовали смесь элементов, пытаясь создать некое особое место, о котором нельзя однозначно сказать: «Это Англия» или «Это Америка». Для фабрики Вонки нам нужно было здание, внушающее оптимизм, подобно плотине Гувера[139], столь же величественное, но и слегка зловещее, когда сгущаются сумерки...
Как здание времен фашизма.
Ну, что ж, это ведь Гражданин Кейн или Говард Хьюз кондитерского мира. Люди, одержимые навязчивой идеей, в них есть что-то грустное и слегка зловещее. Но вовсе не дурное, тут главное — с какой стороны подойти. Но такой взгляд на фабрику очень прозорлив, особенно если помнить о сложности кондитерского дела. Мне тоже приходили в голову подобные ассоциации, поскольку профессия режиссера таит в себе элементы диктаторства и даже фашизма — на личном уровне могут возникнуть и такие параллели...
Самой большой декорацией для съемок в интерьере стала Шоколадная река, заполнившая огромный «пайнвудский» студийный павильон 007. Колышущаяся волнами трава, скамейки из шоколада, ярко раскрашенная листва — декорация сильно напоминала какую-то безумную гигантскую площадку для гольфа... или площадку из финала «Франкенвини».
Эскиз Бёртона для декорации шоколадной реки
Я большой любитель площадок для игры в гольф. Они были у нас в Бербанке во времена моего детства, у меня есть даже книга с изображениями старинных миниатюрных площадок для гольфа со всего мира. По нашему замыслу, это некое природное месторождение шоколада, где его добывают, вырезают из грунта, черпают прямо из реки, ну и плюс некоторое количество посторонних элементов. Так что задачи собрать из леденцов площадку для мини-гольфа мы с Алексом изначально не ставили...
Забавно было выстроить такую декорацию в бондовском павильоне: там обычно подводные лодки или логово какого-нибудь злого гения. К нам подходили несколько человек, решивших, что мы снимаем очередной фильм о Бонде. Они спрашивали: «Что это такое, черт возьми? Площадка для гольфа — владение какого-нибудь суперманьяка?» Было очень смешно...
