ТИК - [44]

Шрифт
Интервал

— А что там, — вспоминаю, — за история была с этим «Ребенком Розмари»?

— Ну, якобы он там снялся… — Виталь завороженно наблюдал колыхание жидкости в им же взбалтываемом стакане. — Я «Розмариз бэби» смотрел несколько раз, никакого ЛаВея, надо сказать, не заметил… Но уж больно удачно для сатанистского пиара вышло с Мэнсоном и беременной Тейт. Естественно, после бойни сразу вспомнили фильм — год всего прошел с премьеры. Так что понятно, почему ЛаВей говорил, что «Ребенок Розмари» сделал для «Церкви Сатаны» то же, что «Рождение нации» для Ку-Клукс-Клана.

— Что — сделал?

— Прописал их в кино. При этом не только пропиарил, но как бы… отчасти легитимизировал. Ну, там что в фильме-то происходит: за беременной героиней, Розмари, всё бегают какие-то странные — как выясняется, сатанисты. Зритель думает, что они хотят новорожденного убить и съесть, — но в финале оказывается, что ровно наоборот, они его холят и лелеют, потому как младенец — сын самого дьявола. Причем мать в итоге остается с ним. В общем, сплошное торжество сатанизма…

— А Ку-Клукс-Клан?

— А с него — точнее, с фильма Дэвида Уорка Гриффита «Рождение нации» 1915 года, признанного шедевром, кино вообще чуть ли не началось. По крайней мере, эта лента считается одной из тех, что превратили кинематограф из аттракциона в искусство. Гриффит, мэтр, классик, изобретатель нового киноязыка, снявший к тому моменту четыре с половиной сотни короткометражек (в начале десятых годов многие продюсеры еще были свято уверены, что зритель дольше 15-ти минут в зале не высидит), не был первым, кто сделал ленту длиной в несколько часов — «Рождение нации» длится три, — но он суммировал в нем все новаторские и даже революционные по тем временам приемы: монтаж, например, общих и крупных планов. Это такой киноэпос про две американские семьи во времена тамошней Гражданской войны и после оной — с батальными сценами, дотоле невиданными. Ничего подобного по зрелищности и убедительности до Гриффита не делалось — и затраты на съемки окупились за два месяца проката. Причем аудитория фильма состояла из всех социальных слоев — что само по себе повысило общественный престиж зрелища, тогда еще многими почитаемого за плебейскую забаву… Так вот, шедевр-то он шедевр — но с расистским душком: с гнусными неграми и почти сочувственно показанными ку-клукс-клановскими расправами. Так что нынешние американские киноведы, перепаханные политкорректностью, все не решат, гордиться им «Рождением…» или анафеме предавать…

— Ну, для кино это вообще не новость… — Костя, не глядя на нас, бережно извлек из лопатника приличных размеров забитый косяк (я заметил там у него еще как минимум пару). — Фильмы Лени Рифеншталь — что, местами не крутое хужо… художественное достижение?.. — Он защелкал зажигалкой. — Что, это не фашистская пропаганда? Конечно, пропаганда…

— Ну да… — Виталь быстро принял самокрутку у затянувшегося Кости, стремительно, глубоко, выпучив обессмыслившиеся глаза, всосал и, задержав дыхание, сунул косяк мне. — Наверное… — закашлялся, — у «картинки» с реальностью какие-то свои отношения. Я что-то не припомню великого нацистского, допустим, романа, откровенно пропагандистского — и при этом ставшего литературной вехой…

— Ремарка нету, — Костя взял шалу из моих пальцев. — Это к нему — насчет нациков. В кино тоже…

— Ремарка? — переспрашиваю.

Виталь быстро посмотрел на меня, потом на Костю — вроде бы сделал ему некий мимический знак: но тот таращится на хозяина уже откровенно расфокусированными зенками, суя ему самокрутку.

— Есть один… — Виталь скосил глаза на готовый рухнуть у него из-под носа цилиндрик пепла.

— Координаты, — говорю, — не подкинете?

Виталь вдохнул, стряхнул пепел прямо на распечатки, передал мне косяк, медленно, далеко выпустил дым через ноздри. Проследил, как я пыхчу. Прищурился и произнес с каким-то подтекстом (по крайней мере, мне так показалось — может, спьяну):

— Любознательный ты парень, Ник… Николас…



Февраль

Алена еще чуть потопталась на площадке, потом поставила пакет на бетон и раздраженно полезла за ключами. Обычно Виталька открывал сам — благо, завел, плюс к домофону, систему, позволявшую не ездить всякий раз к дверям, а отпирать замок нажатием кнопки в гостиной, — но сейчас то ли в сортире был, то ли вообще дрых…

— Виталик! — позвала, захлопнув дверь и включив в прихожей свет. Ответа не было.

Она разделась, разулась, пошла с пакетом на кухню. Загрузила продукты в холодильник, вынула упаковку морса, поискала глазами стакан. От тех, что стояли в мойке, разило водкой — поморщилась: опять алкаши какие-то гостили. Достала чистый из шкафчика, налила. Механически подобрав пульт, врубила радио — заквакала попса. Прихлебывая на ходу, двинула в комнату.

Очаровательно! — подумала, останавливаясь на пороге. Такого на ее памяти еще не было. То есть поддатым он ее иногда встречал, и даже раза два довольно сильно пьяным — но чтобы по полу валяться… Виталька лежал ничком, головой к окну — на Алену смотрели широкие пятки в черных носках. Она потянула носом — еще и наблевал, что ли?..

Сунув, не глядя, стакан на полку и заранее кривясь, она шагнула вперед — и отшатнулась, зажимая рот.

Продолжить чтение
Еще от автора Алексей Геннадьевич Евдокимов
Серая слизь

Новый роман лауреатов премии «Национальный бестселлер» 2003 года обладает всеми достоинствами "[голово]ломки" плюс еще одним – он остро социален. Настолько остро, что картины современности невольно окрашиваются зловещими отблесками не просто вершащегося, но уже свершенного апокалипсиса. Детективная интрига ни на минуту не отпускает читателя – герой, невольно включенный в какую-то многоходовую комбинацию, раз за разом ставится под удар. Порой кажется, на него ведет охоту полиция, порой – тоталитарная секта, порой – помешанный на экстриме друг детства, а порой читатель уверен, что герой "Серой Слизи", подобно герою "Сердца Ангела", сам совершает все эти чудовищные преступления.

Слава богу, не убили

Роман «Слава богу, не убили» — парадоксальная смесь жесткого детектива с плутовским романом, притчи с документалистикой, «чернухи» с «социалкой». Только в таком противоречивом жанре, по мнению автора, и можно писать о современной России и людях, живущих в ней.Полулегально обитающий в столице бедный провинциал оказывается участником головоломной интриги, где главный игрок — гламурный генерал-силовик, ездящий по Москве на розовом «хаммере», а на кону — миллионы серого нала в зеленой валюте. То, что из этого получается, способно насмешить, не может не ужаснуть, но главное — призвано заставить крепко задуматься о правилах, по которым все мы живем.

Фактор фуры

Новый роман рижских авторов продолжает линию их предыдущих книг. Перед нами отменный триллер, стремительно набирающий обороты и в итоге из детективного «квеста» с загадочными смертями и жуткими совпадениями перерастающий в энергичный «экшн».

Новая жизнь

Александр Гаррос и Алексей Евдокимов — лауреаты премии «Национальный бестселлер», авторы трёх романов, в которых жёсткая социальная публицистика сочетается с лихо закрученным сюжетом. «Чучхе» — сборник из трёх повестей, построенных целиком на злободневных российских реалиях. Мистический триллер тут встречается с политическим, интрига непредсказуема, а диагноз обществу безжалостен.

Ноль-Ноль

В сетевые и ролевые игры играют студенты и менеджеры, врачи и школьники, фотомодели и драгдилеры, писатели и читатели… притворяясь эльфами, инопланетянами, супергероями. Жестокими и бессмертными.В плену иллюзий жизнь становится космической одиссеей безумцев. Они тратят последние деньги, они бросают семьи и работу, они готовы практически на все, чтобы игра продолжалась.…Когда всемогущий Инвар Мос пошлет тебе sms, твое время начнет обратный отсчет. И останется только выбрать — охотник ты или жертва. Догонять или убегать.

[Голово]ломка

Что это? История о том, как мелкий банковский пиар-менеджер превращается в безжалостного супермена? Или — история обыкновенного безумия? Или — история конца света, наступающего для одного отдельно взятого человека? Или — русскоязычная версия «Бойцовского клуба» и «Американского психопата»? Или, может быть, пересказ модной компьютерной игры? Это — головоломка, шокирующая литературная провокация, крепко замешанная на жестком триллерном сюжете.

Рекомендуем почитать
Стёртые краски иллюзий

Максим, как и многие люди, жил обычной жизнью, не хватая звёзд с неба, но после поездки в Индию, где у него произошла довольно странная встреча с одним мудрым старцем, фундамент его привычного мировоззрения дал трещину, а позже и вовсе рассыпался в прах. Новый смысл и уже иные горизонты увлекли молодого человека к разгадке очень древней тайны жрецов… И это ещё не всё, впереди другие приключения и жизненные головоломки. С уважением, Вячеслав Корнич.

Разрушение

Тяга к взрослым мужчинам — это как наркотик: один раз попробуешь — и уже не в силах остановиться. Тем, для кого априори это странно, не объяснишь. И даже не пытайтесь ничего никому доказывать, все равно не выйдет. Банально, но вы найдете единомышленников лишь среди тех, кто тоже на это подсел. И вам даже не придется использовать слова типа «интерес», «надежность», «безопасность», «разносторонность», «независимость», «опыт» и так далее. Все будет ясно без слов. Вы будете искать этот яд снова и снова, будет даже такой, который вы не захотите пустить себе по вене, но который будете хранить у самого сердца и носить всегда с собой.

Итан слушает

Мэпллэйр – тихий городок, где странности – лишь часть обыденности. Здесь шоссе поедает машины, болотные огни могут спросить, как пройти в библиотеку, а призрачные кошки гоняются за бабочками. Люди и газеты забывают то, чего забывать не стоит. Нелюди, явившиеся из ниоткуда, прячутся в толпе. А смерть непохожа на смерть. С моста в реку падает девушка. Невредимая, она возвращается домой, но отныне умирает каждый день, раз за разом, едва кто-то загадает желание. По одним с ней улицам ходит серый мальчик. Он потерял свое прошлое, и его неумолимо стирают из Мироздания.

Ты создана для этого

Молодая семья, идеальный быт, идеальные отношения. Сэм – идеал мужчины и мужа. Мерри – прекрасная мать и хозяйка. И восьмимесячный малыш Конор, ангелочек. Сейчас они живут в Швеции, в доме с цветущим садом… Мерри приглашает подругу детства по имени Фрэнк погостить у них какое-то время. Постепенно Сэм начинает проявлять к ней повышенное внимание, и это пугает молодую супругу. А вот Фрэнк замечает кое-что странное в отношении Мерри к сыну… С каждым новым днем, проведенным в семье, Фрэнк убеждается, что все, что она видит – иллюзия, маски, за которыми скрываются настоящие лица: жестокие, деспотичные и кошмарные.

Забыть нельзя помнить

Кира Медведь провела два года в колонии за преступление, которого не совершала. Но сожалела девушка не о несправедливости суда, а лишь о том, что это убийство в действительности совершила не она. Кира сама должна была отомстить за себя! Но роковой выстрел сделала не она. Чудовищные воспоминания неотступно преследовали Киру. Она не представляла, как жить дальше, когда ее неожиданно выпустили на свободу. В мир, где у нее ничего не осталось.

Оно. Том 2. Воссоединение

В маленьком провинциальном городке Дерри много лет назад семерым подросткам пришлось столкнуться с кромешным ужасом – живым воплощением ада. Прошли годы… Подростки повзрослели, и ничто, казалось, не предвещало новой беды. Но кошмар прошлого вернулся, неведомая сила повлекла семерых друзей назад, в новую битву со Злом. Ибо в Дерри опять льется кровь и бесследно исчезают люди. Ибо вернулось порождение ночного кошмара, настолько невероятное, что даже не имеет имени…