ТИК - [19]

Ксения по понятным причинам не была с ним знакома лет двенадцать назад, когда Аркаша, тогдашний режиссер рекламных и музыкальных клипов (несомненно, «стильных», гламурных, с рапидами, нарезами и гиперкрупными планами), прилежно и самоотверженно, на износ, олицетворял (говорят) типаж столичного клубного бездельника; но с изменением духа времени и господствующего модус вивенди Дацко тоже, видимо, кардинально переменился — в соответствии с оными. Да, наверное, и с возрастом. Он больше не нюхал кокс, не тусовался по клубам и часто не находил времени летать на западные фесты. Рекламу он тоже давно уже не делал — теперь он брал за нее бабки. Теперь он был телепродюсер. (Еще один продюсер в Ксениной коллекции. На данный момент примерно три четверти ее знакомых — продюсеры. Впрочем, в Москве, кажется, теперь не меньше половины населения — продюсеры. А вторая половина — пиарщики… Стоп, а менты?.. А менты — не часть населения. Это явление природы: опасное, безмозглое и неизменное, как сейсмическая активность в Японии…)

Короче, Дацко давно не бездельничал — он бешено, безостановочно, с ледяным напором «варился», на ходу отпуская попеременно в приложенные к обоим ушам мобилы рваные нетерпеливые реплики. В его сутки и правда упаковывалось неправдоподобное количество телодвижений, перемещений, переговоров и подписаний, имеющих результатом бесчисленные программы, сериалы и кинофильмы, как правило совершенно имбецильные, но в свою очередь неизменно обращающиеся в преизрядное, даже по меркам этой изнывающей от прибылей отрасли, лавэ. Два (из то ли трех, то ли четырех) его телефона, предназначенные для «внешних» контактов, действительно звонили не реже раза в пару минут. При этом если у тебя к Аркаше имелось более-менее существенное дело, у него почти всегда можно было получить внятный ответ или краткую аудиенцию.

Вот и Ксению он в свое время пер — равнодушно, в темпе, в перерыве меж более важными занятиями, но на совесть. Мало ей не показалось, и ощущения остались самые неоднозначные. Она так и не поняла: для Аркаши это было чисто рефлекторно, или ему все-таки приятно было нагадить Гордину, чьей женщиной она тогда считалась, — Дацко хорошо его знал и по каким-то неведомым ей причинам сильно не любил.

Крутя пустыми переулками меж Бэ Полянкой и Бэ Ордынкой, она тщетно пыталась вспомнить глазами, где же было это ATV (Первый или Второй Казачий?..). Какое-то посольство — Игорь показывал — тут рядом: туркменское, кажется…

Нашла. Прошла (пропуск на нее был заказан — у Аркаши все четко). Вспомнила, где у них ведомственный кабак — на первом этаже направо. В кабаке имелась всего одна, хотя довольно обширная и громогласная компашка нагловатой телевизионной молодежи.

Дацко образовался всего через пять минут после назначенного срока, неся округлый графинчик с чем-то красно-коричневым — фирменной здешней кедровой настоечкой, как оказалось. Якобы сладкой и страшно мягкой — но Ксения все равно отказалась.

— А, ну да, ты же вообще не пьешь, я забыл…

Себе, впрочем, Аркаша плескал щедро — легкий расслабон в перерыве. Перед бесчисленным дальнейшим (день его — Ксения помнила — раньше трех ночи кончался редко).

— Рассказывай, — велел негромко, чтоб не слышала телемолодежь.

Ксения рассказала (так же негромко) про свой визит на Люсиновскую. Дацко потягивал кедровую, брякая о стол тяжелыми золотыми (и даже, кажется, с драгкаменьями) котлами, глядя внимательно и без выражения (его телефон тут же заголосил, но он сбросил звонок), — и Ксения не взялась бы сказать, действительно ли Аркаша ее слушает или думает про себя о чем-то совершенно постороннем. У него всегда был этот пустоватый взгляд и скудная мимика человека, мыслями от тебя далекого. Крупное, красивое, но уже теряющее четкость черт лицо — уже становящееся потихоньку рыхло-мужиковатым…

— Как, ты говоришь, фамилия?

— Валяев. Капитан. Из УБЭПа.

У него опять заорал телефон — другую мелодию (а может, другая труба).

— Перезвоню, — отрезал Дацко. — А когда ты его последний раз видела? — Ксении. — Гордина?

— Ну, я не помню числа. В конце декабря… Слушай, и что он — правда так и пропал? И никто ничего не знает?

— Похоже на то. Причем пока спохватились… Он же буквально перед самым Новым годом срыл. Ну, уже накануне праздников никто, конечно, не работал, с Нового года до Рождества все квасили — и только когда опохмелились, на работу выползли… Причем даже тогда еще толком никто ничего не прочухал — кроме, видимо, этого их Меркина…

— Вити? Про него меня Валяев тоже спрашивал… А что Витя?

Дацко некоторое время ее разглядывал (опять же — неизвестно, ее ли):

— Он тоже подорвал. И вот тогда только все стали на уши.

— Так что там с бабками-то?

— С бабками? Не знаю, что с бабками. Но банчок этот…

— Этот — «…инвестиций»?..

— Да. Ка-Бэ-И. К нему менты, говорят, довольно давно уже приглядывались. Объемы выдачи нала через его кассу были что-то уж слишком немереные.

— «Мыли» типа?..

Аркаша промолчал.

— Этот мент сказал, банк выделил какие-то большие бабки его Фонду…

— Он же еще типа и некоммерческая организация — Фонд… То есть они там могли всякие схемы крутить. Тем более что бухгалтерия у него, я слышал, в натуре была стремная. Тоже мне — общественники-благотворители… Фонд поддержки кино…