Тиховодье - [89]

– Света…

– Не ори на меня. Не смей повышать на меня голос. Лучше ответь, – давно у тебя с ней?

– У нас с ней ничего не было и нет. Я впервые встретил ее сегодня. Говорю тебе, она оказалась мамой…

– Замолчи! Значит, сегодня, пока я мучилась и страдала, ждала, как идиотка, твоего звонка, ты решил замутить с этой телкой? Ты посмотри на нее! Ей же уже под тридцать. У нее же год за два скоро пойдет.

– А ты… – Света обернулась к ней. – Что встретила моего парня и решила, что это он – твой последний шанс? Еще пару лет и тебе перестанут покупать халявную выпивку в «Перекрестке»? Еще лет пять и тебя туда вообще пускать перестанут, придется менять место дислокации на посиделки с самоваром и ветеранами труда «кому за…»?

– Послушайте. Вы не правы. Я действительно потеряла сегодня сына. И все что хочу – разыскать его. У меня в мыслях не было… Дима, почему-то предположил, что я потеряла не только ребенка, но и четырнадцать лет жизни…

– Ха, ха, ха! – с интонациями провинциального театрального актера произнесла Света закатив глаза. – И ты лапочка моя, думал, что я такая дура, что поверю в это. Хорошего же ты обо мне мнения.

– Именно потому, что я не считаю тебя дурой, я не стал тебе врать, – в интонациях молодого человека сквозил лед. – Ты сама согласилась со мной, что сегодня крайне странный день. Необычный во всем.

– Он, конечно, может быть и необычный, но знаешь, у всего должен быть предел. Посадить к нам телку, которая лишь немного старше меня и заявить, что она мать твоего знакомого. Это верх наглости и неуважения ко мне.

– Хорошо, – Дима ударил кулаком по рулевому колесу. – Я скажу тебе ту правду, которую ты хочешь услышать. Она – сестра моего знакомого.

– Вот уже ближе к теме, – Света удовлетворённо кивнула.

– И давно это у вас? – она свела большой и указательный палец, так чтобы они образовали символ «О» и несколько раз указательным пальцем другой руки совершила далеко недвусмысленные движения, понятные любому взрослому человеку.

– Света, у нас с ней ничего нет! Это сестра твоего одноклассника, с которым ты училась до того, как перешла в лицей! Я просто решил помочь ей найти брата.

– Одноклассника? То есть я его знаю?

– Знаешь. Это Максим Нилов.

– Что? – девушка дернулась и посмотрела на Екатерину. – Вы определенно смеетесь надо мной! Она – сестра этого недоразумения, этого ничтожества? Больного двинутого на всю голову шизофреника?

– Что вы сказали, – Катя подумала, что ослышалась.

Света обернулась к ней. Теперь в ее взгляде не было холода, лишь обжигающая полыхающая ярость.

– Как же я не поняла сразу… Вы и правда похожи… Ты – его сестра. Трахнутая в печень сестра спятившего ублюдка. И вероятно такая же, как и он. Ведь яблочко от яблони… Слушай ты тоже сверлила в школьной раздевалке дырки и любишь садо-мазо игры со стариками?

Тут Катя поняла, кого ей напомнила Света…

…С твоим сыночком вообще связано много недомолвок и тайн. Говорят, что в первых классах он сверлил дырки в гипсокартонной стене между раздевалками и подглядывал за старшеклассницами…

…, – она была точной копией той школьницы, что встретилась ей в школьном музее, той, что превратилась в мертвеца и рассыпалась у нее на глазах, той, которую она приняла за нечто среднее между галлюцинацией и призраком.

…твой Макс – это венец. Он и подонок, и педик одновременно. Говорят, из противоположного пола он западал только на старух, вроде тебя…

– Нет. Я – не его сестра. Но я знаю кто ты – ты мертвец. Призрак, – женщина старалась оставаться спокойной, и не выказывать своего страха перед ними. – Я – видела тебя мертвой.

– Остановись! Это уже выходит за все рамки! Она должна выместись отсюда, либо выметусь я! – Света ударила Диму по плечу. – Выметусь так, что ты больше никогда меня не увидишь.

Катя готова была сама выскочить из машины.

– Светлячок, не надо, – молодой человек как-то уменьшился в размерах, сжался и сдулся.

– Останови машину, подонок! Негодяй! Я тебе, что не рассказывала, как со мной обошелся этот тип? А ты теперь замутил с его сестрой? Ты сделал это специально, да?

Света зарыдала, содрогаясь всем телом.

– Что? Ты мне ничего не говорила? – Дима испугано переводил взгляд со своей девушки на Катю и обратно.

А ведь я чувствовала, что так и будет, – подумала женщина. – Надо было отказаться и не садиться к ним. Как только вы видите хорошего парня, знайте, что рядом с ним окажется какая-нибудь мегера и прошмандовка. Все эти хорошие мальчики всегда выбирают самых отвратительных сучек, для которых врать – что дышать. И эта потаскушка наверняка врет. Знаю я таких. Сочиняет на ходу. А когда ее прижмут, начинает биться в истерике.

– Конечно, не говорила. Потому что о таком порядочные девушки не говорят, – глаза Светы пылали яростью, гневом и страхом. – Он… Он всегда был неравнодушен ко мне, и как-то, когда мы остались вдвоем на дежурстве в школьном музее, он пытался… нет… не пытался… к чему скрывать? Он сделал это!

– Что сделал?

– Он изнасиловал меня. Изнасиловал и избил. Он делал это на протяжении нескольких часов, и я чудом выжила.

– Погоди. Но ведь тогда об этом знала бы вся школа.

Дима остановил машину на стоянке возле старого кинотеатра. Свет фар вырвал из объятий дождливой темноты афишу незнакомого фильма, мокрые поникшие кусты и дорожку из тротуарной плитки.