Тиховодье - [88]

Суперская? Какое детское слово. Выходит, Дима не такой уж и взрослый, раз употребляет слова, от которых за версту разит инфантилизмом. Все говорит о том, что у него, осталась некоторая очаровательная наивность в отношении женского пола. Катя ощутила себя мудрой старой черепахой. У нее имелись сомнения, в том, что две паучихи смогут ужиться в одной стеклянной банке, но она не стала их озвучивать.

Он увидел фотографию на средней полке книжного шкафа.

– Странно. Как ты могла так сохраниться? Может действительно что-то со временем произошло? Ты угодила в червоточину? Помнишь что-нибудь? Ощущение полета? Туннель?

– Ничего подобного. Но когда я смотрю на эту фотографию, я не узнаю себя. Мне кажется, это какой-то гребанный двойник, который похитил мою жизнь.

– Во как… – парень задумался. – Селфифобия прямо. Давай мыслить рационально. Я помню, что мать Макса – то есть ты – погибла. Последнее, что помнишь ты – как ты гуляешь с семилетним сыном. Что если тебя воскресил какой-то ученый маньяк? Твой убитый горем муж, например…

– Александр, – она горько усмехнулась. – Он не подходит на эту роль…

– …замораживает твой мозг, или клетку твоей печени, и все эти годы бьется над технологией твоего клонирования. Но никто не знает, что такое душа. Будешь ли ты новой личностью, или будешь той самой погибшей любящей его супругой. Узнать это он сможет, только когда вырастит тебя в своей секретной лаборатории. И к его невыразимому горю, ты оказываешься новой личностью, не разделяешь его чувств и даже не помнишь его. Он расстроенный, злой, обкалывает тебя наркотиком (убить тебя у него не поднимается рука, ты же выглядишь точно, так, как и его любимая) и выбрасывает посреди волжской набережной. А когда ты приходишь в себя, обнаруживается, что к тебе вернулась память. Но при всем этом, ты по-прежнему другой человек и ты подсознательно ощущаешь это, смотря на старые фотографии.

– Ты не пробовал писать романы?

– Пробовал. Но в моей заднице слишком мало клея.

– Мой муж не подходит на роль убитого горем ученого маньяка. Да вообще, никто, из тех кого я знаю, не мог бы воскресить меня таким образом, даже если бы у кого-то из них была такая возможность.

– Ты не права. С мужем я может и погорячился. Но я знаю одного такого человека. Жаль, что ты его не застала, но я уверен, что Сосновый бор – это именно то место где вы встретитесь.

2

У подъезда стоял тот самый «Мазерати», из которого некоторое время назад ее вытолкнул муж. Блондинка лет двадцати на пассажирском кресле курила длинную коричневую сигарету и стряхивала пепел в открытое окно. Когда они вышли, она даже не посмотрела в их сторону, поглощенная собственным айфоном.

– Светлячок, я прошу тебя всё-таки не курить внутри.

– Ой, киса, не начинай. Какие проблемы? Я же открыла окно!

Блондинка, выкинула окурок и вышла из машины.

– Привет, – она смерила Катю взглядом холодных бесцветных глаз. – Ты молодо выглядишь для своих лет.

Девушка показалась ей знакомой. Где-то она видела уже эти ровные брови, этот идеальный носик и пухлые вечно капризные губки.

– Здравствуйте, – Катя почувствовала, что оказалась права, и, несмотря на то, что Дима, называл свою подругу «суперской» и «все-понимающей», сейчас ей и взглядом, и интонацией дали понять кто из них тут лишняя.

Молодой человек подвинул пассажирское кресло и сложил спинку.

– Может не стоит? – Катя нерешительно переступила с ноги на ногу, меньше всего ей хотелось влезать с разборки со Светой и доказывать той, что у нее нет никаких видов на ее парня. А именно это могло произойти, судя по напускному безразличию на лице подруги молодого человека.

– Я могу добраться сама. Мне это совсем не сложно. А вы наверняка… вам наверняка хочется побыть наедине…

– Не выдумывай, – Дима взял ее за локоть и подвел к двери. – Давай забирайся на заднее. Я же говорил, мы последние люди на земле должны помогать друг другу. Правда, Светусь?

– Ага, – однако, при этом блондинка сморщилась так, словно ей повезло наступить на собачье дерьмо.

На зеркальце под лобовым стеклом висел тот же Микки Маус, что и в машине мужа, – улыбающийся от уха до уха во всю свою мышиную морду.

Они устроились в креслах. Тихо заурчал двигатель. «Мазерати» поплыл между домами по залитым водой дорожкам. Света пальцами с ноготками, покрытыми многотонным переливающимся всеми цветами маникюром, принялась тыкать в экран аудиосистемы.

Из динамиков раздалась однообразная клубная музыка.

Минуты две никто не осмеливался заговорить. Музыка лишь усиливала повисшее в салоне напряжение.

– Катя, – нарушила молчание Света, – А где же ваш сын?

– Я… не знаю…

– Котик, – обратилась она к парню. – Что-то мне как-то не верится, что она мать твоего приятеля. Я понимаю, что ты считаешь меня тупой блондинкой. Но, однако, я не настолько тупа, чтобы не уметь различать возраст.

– Так я же и пытался тебе объяснить, солнышко, – Дима улыбнулся широкой и самой обаятельной улыбкой, на которую был способен. – Это как раз и странно. В этом есть какая-то тайна. Я думаю, что тут не обошлось без путешествий во времени или ученых-маньяков.

– Хватит, – взвизгнула девушка. – Не держи меня за дуру. Вы что серьезно решили накормить меня этой байкой. Ладно бы ты сказал, что она девушка твоего одноклассника, я бы, может, поверила и спокойно проглотила ее присутствие. Но мать!!!