Тиховодье - [80]

– А вот и еще одна. Иногда я думаю, сколько личностей может быть скрыто в одном человеке? Тем более в таком как твой сын? Полагаю, целый город.

Тень проносится между ними как легкое дуновение ветра. Громко хлопают крылья. На мгновенье замерев над землей и превратившись в ворону, тень взмывает к дождливому небу, и вновь медленно опускается, превратившись в высокую темную человекоподобную фигуру, – метра два ростом, с непропорционально длинными конечностями, слишком худую, но определенно женскую. Нечто вроде эфемерной невесомой грязно-серой юбки колышется над ногами. Длинные черные волосы доходят почти до пояса, скрывая лицо и грудь. Она встает меду Екатериной и Алексеем, а затем, вытянув руку, машет ладонью. Этот жест хорошо знаком всякому, он означает – проваливай, убегай, уйди с дороги, не мешайся.

Гигантские пальцы, с острыми, как кинжалы ногтями, описав дугу, вонзаются в грудь мертвеца. Раздается треск ломающихся костей. Мужчина делает небольшой шаг, отступая к постаменту. Кишки, торчащие из вспоротого живота, выстреливают как стрекательные жгуты сцифоидных медуз. Оплетя ими женщину-тень, мертвец притягивает ее к себе и душит.

– Один из нас должен умереть, – хрипит он. – Мы не можем ходить по одному городу. И уживаться в одной голове. Вы, сестрички, понимаете вообще, что своим существованием лишь кормите монстра. Все ваши сюськи-поцелуськи, все ваши сопли, причитания и оправдания расцениваются им как слабость, как индульгенция и прощение его извращённости.

Катя пятится, боясь оборачиваться к ним спиной.

Женщина выворачивается из объятий мужчины, подпрыгнув, делает что-то вроде сальто и, перекувыркнувшись, оказывается у того на спине.

Теперь ЕЁ пальцы смыкаются на шее противника. Острые когти вонзаются в желтоватую кожу, и из-под них медленно течёт густая черная кровь.

Его взгляд перемещается на Екатерину.

– Ты еще здесь, – Алексей улыбается. – Убийца. Это ты виновата в моей смерти.

Из сумочки раздается мелодия «Crazy Frog». Испугавшись, что звонящий телефон привлечет к ней внимание чудовищ, путаясь в кармашках и отделениях, Катя судорожно, трясущейся рукой, нащупывает телефон и подносит к уху.

Испуганный истошный вопль ребенка вырывается из динамика.

– …слышишь?! Беги! Беги, мамочка! Беги!

– Макс! – кричит она, – Ты где?

Но в ответ уже звучат короткие гудки.

7

Выход (или же вход, смотря с какой стороны смотреть) из сквера – старинная белокаменная арка с чугунными воротами, – это единственное, что ныне осталось от помещичьего имения, находившегося когда-то на месте сквера.

Аллея поднимается к арке рядом уступов с широкими ступенями. Светильники в круглых плафонах с ржавыми подтеками, оставленными кровавым дождем, наполняют ее багровыми тенями.

Отбежав на десяток метров от памятника, Катя оборачивается. Скульптура мальчика и постамент выделяются на фоне красноватого неба. Но, даже приглядевшись, она не может различить ни мертвеца, восставшего из могилы, ни высокой эфемерной женщины, схватившейся с ним и взмахом руки повелевшей Кате убираться.

Они исчезли? Так быстро? Или же их и не было?

Когда до арки остается лишь четыре ступеньки, треща ломающимися ветками, и пошатываясь, из кустов выходит гигантский клоун, с которым она столкнулась на входе в парк. Он похож на выбирающийся из подлеска бульдозер. Она совершенно не удивляется тому, что он самостоятельно передвигается на не сгибающихся широко разведенных ногах, но не понимает, как под ним могут ломаться кусты если он надувной.

…Ты должен перекатываться через изгородь, а не прорываться сквозь нее. Ты должен упасть и лежать, перекатываясь со спины на бок под порывами ветра. Ты полон спертого вонючего воздуха. Так какого же хрена ты прешь как танк, оставляя за собой гигантские следы на сырой траве?..

Клоун останавливается между ней и аркой. Его гигантская фигура перекрывает выход. Катя замирает в нерешительности. Несмотря на то, что клоун кажется медлительным и неуклюжим, он внушает безотчетный ужас. Она ощущает его тяжелый взгляд, даже когда отворачивается, словно черные дыры зрачков в глазах-блюдцах излучают странную энергию, и, оставаясь неподвижными, продолжают непрестанно следить за каждым ее движением. Дождь оставил на раздутых щеках клоуна кровавые подтеки, похожие на растекшуюся от слез косметику. Улыбка стала кривой, превратившись в ухмылку.

Катя делает вид, что пытается обойти его справа и клоун отклоняется вслед за ней.

– Куда?! Я тебе говорил, держать! – кричит он ей, низким сочащимся тестостероном голосом Александра. – Ты можешь, сделать что-нибудь нормально?

Нарисованный ухмыляющийся рот не раскрывается и не двигается. Голос звучит сквозь неровную сетку зубов.

– Ты, маленький пидор! Теперь давай лови ее!

Катя кидается вперед между ног клоуна. Но тот предугадывает ее движение и, отступив, делает круговое движение всем туловищем. Огромная рука сбивает женщину с ног. Она падает в кусты зеленой изгороди, и, обдирая ладони, хватается за колючие ветки.

– Вставай, поднимайся, – клоун склоняется над ней, из зрачков, заполненных космической бездной, на нее выплескивается ледяной ужас, по спине бегут «мурашки». – Вытри свой сопливый рот и за дело. Я сделаю из тебя мужика.