Тиховодье - [72]

Тихо шелестя, будто перешептываясь между собой, они сползались к пупсу. Как часть некоего механизма, подчиняясь тайному и сложному алгоритму, занимали определенные известные только им места, перемещались из одного положения в другое, сновали и кружили перед ней будто карты в руках ловкого шулера.

– Ма… ма… – донеслось из пухлого пластикового живота и она, зажав рот рукой, попятилась прочь из магазина.

Буквы сновали с места на место, но некоторые из них замерли и больше не двигались, составив два отдельных слога.

…ги… амо…

– Мама, – повторил пупс, и продолжил голосом, лишенным эмоций. – Как дела? Я люблю тебя.

– Господи, нет, – она уже стояла в дверях, когда большинство букв, неожиданно расползлось по сторонам. Как муравьиные армии, отступающие с поля боя и бросающие трупы своих товарищей. Оставшиеся на полу тела мертвых букв лежали не идеально, но достаточно ровно, чтобы она смогла прочесть сложившуюся фразу.

…помоги мне мамочка…

5

В следующий миг буквы разлетелись в стороны, словно их разметала невидимая рука. Пупс упал, приложившись головой со звуком, напоминавшим…

…Я все видела. Мальчик сказал, что хочет в туалет, а этот… он толкнул его с такой силой, что ребенок запнулся за сумку и упал, ударившись головой. Звук при этом был такой будто…

…раскалывающийся пустой орех.

Одна за другой с полок начали падать игрушки. Куклы, коробки с паззлами, модели автомобилей, конструкторы, слетали со стеллажей. Точечные светильники в подвесном потолке вспыхнули ярче обычного и разом потухли с серией громких хлопков. Отдел игрушек заполнил сумрак. Живой, пульсирующий, он растекался из углов как голодная амеба, поглощая коляски-трансформеры и прилавок.

Она сделала шаг назад, борясь с желанием развернуться и выбежать из отдела из магазина за пару шагов (нельзя показывать свой страх перед неизвестностью, чтобы эта неизвестность не набросилась на тебя, когда ты повернешься к ней спиной), не торопясь развернулась и оказалась перед распахнутыми стеклянными дверями магазина с интимным бельем. Наверху пошлое название, от которого так и веяло бульварными порножурналами, в которых на дешевой газетной бумаге печатают бездарные, изобилующие штампами и похожие друг на друга, как однояйцевые близнецы, рассказы.

KISSка – буквы в названии магазина складывались из переплетающихся розовых сердечек, и это лишь ухудшало общее впечатление. Сразу становилось понятно, что у хозяйки (или хозяина) этого заведения полностью отсутствовал вкус.

За стеклом в нелепых позах стояли безликие манекены, одетые в розовые пеньюары, красные чулки сеткой с ажурными подвязками, бюстгальтеры с вырезами на месте сосков и трусы из двух позолоченных ремешков.

Ее опять одолели сомнения. А может это она была не права. Может дело в ней, а не в Александре. Ей следовало заставлять себя больше соответствовать тому образу, который нравится мужчинам. И, в частности, мужу. Разве так сложно напялить на себя этот чертов парик, например? Она ведь знала, что сохранение семьи требует некоторых жертв и уступок. Так все ли она сделала, чтобы ее семья не развалилась после нескольких лет брака?

…я купил их, – произнес у нее в голове мужской голос, выплывший откуда-то из самых темных уголков ее памяти. – Сегодня вечером, если твоего опять не будет дома, можно примерить… Мне не терпится, а тебе?

Голос был высокий. Говорящий заглатывал слова. Это не был голос мужа. Но кто, кто это тогда? Как не старалась она не могла вспомнить больше ничего, кроме одного ощущения, казавшегося как-то связанным с этим мужчиной, – ощущения мягкой ткани на своих запястьях.

За манекенами вдоль стен на полках стояли баночки и вибраторы, висели цепочки из матовых и глянцевых шариков. Это было далеко не интимное белье. Подобные изделия не должны продаваться в торговых центрах, где ходят дети. Им место в специализированных магазинах.

Но если вначале ее это возмутило, то через мгновение заставило покраснеть и смутиться. Она зажмурилась и отвела взгляд, а когда открыла глаза, то поняла, что стоит уже с другой стороны дверей.

Колени затряслись от слабости. Ей захотелось присесть.

Когда я вошла сюда? – в панике подумала она и, подойдя к ярко-оранжевой банкетке, тяжело и неуклюже опустилась на нее, вытянув ноги.

– Ты не такая уж невинная овечка, какой хочешь себе казаться… – это был карлик, она заметила, как его тень скользнула в проход. – И не один раз заходила сюда раньше.

Карлик стоял где-то совсем рядом. Ей показалось, она чувствует его дыхание.

– Нет. Я никогда не бывала здесь прежде.

– Ой ли! – Карлик засмеялся. – Ты не овечка, ты – трусливая овца. Вспомни, наконец, сколько раз ты бывала тут, пока Макс сидел перед железной дорогой. Глупый маленький мальчик, свято веривший в безгрешность своей матери, он наивно полагал, что она стоит за его спиной.

Одна из стеклянных полок сорвалась с удерживающих ее креплений и упала на пол, расколовшись на три части. Предметы, лежавшие на ней до этого, разлетелись по сторонам. Фаллоимитатор, колода карт с откровенными фото, странное ветвистое изделие, напоминавшее жирного инопланетного червя в период почкования. Банка с какой-то мазью опрокинулась, с нее слетела стеклянная крышка, и наружу вытекло вязкое бледно-желтое содержимое.