Тиховодье - [102]

Данные дополнительных методов исследования.

Дополнительные методы исследования не проводились.

Клинический диагноз

Шизофрения.

Параноидная форма.

Непрерывно-прогредиентное течение.

Галлюцинаторно-параноидный синдром.

Имеются первичные и вторичные (дополнительные) признаки шизофрении.

Дифференциальный диагноз.

Психоорганический синдром, составляющий основу отдаленных последствий органических поражений головного мозга, у больного отсутствует: нет выраженных вегетативных расстройств, неврологическая симптоматика отсутствует. Все это вкупе с наличием характерных для шизофрении нарушений мышления, внимания позволяет исключить органическую природу наблюдаемого расстройства.

Для дифференцировки параноидной шизофрении у данного пациента с маниакально-депрессивным психозом следует учесть наличие нехарактерных для МДП бреда, нарушений мышления и внимания.

Вид наблюдения и план лечения.

1) Пациенту показано стационарное лечение.

2) Непрерывное длительное фармакологическое лечение для закрепления клинического эффекта и предотвращения обострений:

– Азалептин по 0,05 три раза в день.

– Пирацетам по 0,8 один раз в день.

3) Контроль клинического анализа крови один раз в месяц.

Прогноз

Прогноз в отношении заболевания неблагоприятный, так как непрерывно-прогредиентная форма шизофрении характеризуется быстрым развитием апатического слабоумия.

6

На последней странице оказался текст, написанный ручкой: размашисто, почерком уверенного в себе человека с большими амбициями.

Лечение закончено. Добились существенной коррекции, зафиксирована очередная ремиссия, сегодня вечером пациента направить ко мне на финальный сеанс. Завтра будем принимать решение о выписке

Под текстом стояла подпись врача, в которой угадывались буквы Г и П.

Пальцы разжались. Листы выпали у нее из руки и один за другим спланировали на кровать.

– Ох, Максим, – прошептала она. – Неужели это все про тебя? Неужели это все, правда? Я мертва, всего лишь трахнутый в печень призрак, долбанное приведение, а ты… шизофреник? Не может быть. Нет. Не верю.

В этот момент за спиной раздались шаги и возмущенный голос спросил:

– А вы кто? Что вы тут делаете?

Катя обернулась.

В дверях замерла медсестра. Шапочка скрывала убранные темные волосы, но она сразу узнала ее по хищным стрелкам вокруг глаз и пирсингу на нижней губе.

– Юля?

– Вы меня знаете? – возмущение сменилось удивлением.

– Еще сегодня утром вы работали в летнем баре при ресторане «Марсель».

Девушка оглядела ее с недоверием и опаской.

– Вы ошиблись: и сегодня утром и вчера утром и год назад я работала здесь. Но как-то я действительно подрабатывала там во время учебы в медучилище.

– А еще в арт-клубе «Перекресток»?

– Да. Но откуда вы… Погодите, что вы тут делаете? Как вы сюда попали вход во второе отделение запрещено.

– Дверь была открыта.

– Ах, да, – девушка посмотрела на маленькие золотые часы на запястье левой руки. – Дверь заблокировали, чтобы к нам попали водопроводчики. Наконец решили на этаже закончить ремонт и для начала поменять трубы в санузлах и душевых. Но, похоже, они уже не придут. По радио только что передали, что на ГЭС выполнен аварийный сброс воды, скоро весь город затопит.

– Как льет сегодня, да? – девушка подошла к окну и посмотрела на темнеющие за стеклом сосны.

– Да, – согласилась Катя.

– Знаете, я, конечно, рада, что тут появился еще хоть кто-то живой. Но вы не ответили, кто вы и что тут делаете.

– Я пришла за Максимом. Но, похоже, я опоздала.

– В смысле за Максимом… Блин, вы же похожи! Вы что его сестра? Он никогда ничего не говорил о том, что у него есть сестра.

– Я… да, сестра. А вы что? Близки с ним?

Девушка вздохнула.

– Я люблю его. Даже несмотря на то, что он такой странный. Весь последний год ему было плохо. Он так страдал. И я даже устроилась сюда, чтобы быть поближе к нему. Вы знаете, какой он талантливый? Я уверена, что Петр… Ильич, вылечит его, что он еще выступит со своей группой.

– А где он сейчас?

– У доктора. У них последний сеанс. Гаврилов обещает если не полное выздоровления, то продолжительные ремиссии, вопреки тому, что написали другие врачи. Конечно, при условии, что Максим будет регулярно посещать его сеансы. Петр Ильич говорит, что у него нет шизофрении в классическом понимании. Он все еще в пограничном состоянии, и его можно вернуть в реальный мир. Доктору уже удавалось подобное. А я буду бороться за вашего брата.

Бедная девочка, – подумала Катя. – Я же все вижу. Ты не просто любишь моего сына. Ты из тех, кто в детстве не мог пройти мимо ни одной дворняги, желая облагодетельствовать и спасти всех убогих. Уверена, что ты притаскивала домой больных лишаем кашек и выхаживала их. Тщательно мазала мазями их подранные уши, кормила их из своей тарелки. Это твоя карма, солнышко. Ты сама взвалила её на себя. Тебе хочется приносить себя в жертву. И я даже знаю почему? Потому что таким образом ты желаешь добиться своего места в холодной неизвестности будущего. Ты готова быть подстилкой у ног больного гения, и Максим тебе кажется идеально подходящей кандидатурой.

– Я хочу его увидеть.

– Это на четвертом этаже. Четыреста первый кабинет. Но вам туда нельзя. Подождите у дверей, если хотите. Знаете, я думаю, это здорово, что вы пришли. Я уверена, что он обрадуется и это вернет его к жизни. Они ведь с отцом не очень-то ладили…