Тихий уголок - [43]

Анджелина и Кипп уходят.

За спиной у них идиота рвет на гаражный пол.

Анджелине будет не хватать таких сценок, когда она убьет Киппа. Ей будет не хватать этого: она любит, когда Кипп показывает людям, как мало они значат, как они ничтожны. Ей нравится видеть, как он бьет их.

32

В два часа, как они и договаривались, Барни ждал Джейн на набережной Оушен-фронт – сидел на ступеньках, ведущих в центр развлечений рядом с пирсом Санта-Моники. Здесь она впервые встретила его этим утром. Барни горбился под тяжестью рюкзака, рядом лежал пакет с его пожитками, а он смотрел вниз, между своих ног, словно на бетоне, в тени от его фигуры, были написаны слова о смысле жизни.

Тем утром, чтобы познакомиться с Барни, она принесла ему тарелку с завтраком из ближайшего кафе, которое по понятным причинам не стало бы обслуживать его, войди он внутрь в своих роскошных лохмотьях, – большинство посетителей поспешили бы уйти с его появлением.

Его интересовало, что стоит за поведением Джейн, но принесенную еду он съел. После пятнадцатиминутного разговора она объяснила, что стоит за всем этим, отсчитала пять двадцатидолларовых бумажек и вложила ему в руку. Она рассказала, что около полудня по парку «Палисейдс» пойдет человек с двумя портфелями и воздушным шариком, привязанным к запястью.

Барни оказался не таким грязным, как выглядел. Руки были не в лучшем состоянии, но достаточно чистыми, и во время беседы он несколько раз смазывал их антибактериальным гелем. Волосы на голове и в бороде, взъерошенные, словно под воздействием сильного электрического заряда, тем не менее не были ни засаленными, ни спутанными. Джейн решила, что он где-то принимает душ или купается в море по ночам.

Одежда Барни и в самом деле была грязной, и Джейн говорила с ним, соблюдая дистанцию в три фута, чтобы ее не обожгло и не состарило раньше времени его ужасное дыхание. Теперь она сидела на одной ступеньке с ним, на таком расстоянии, что его зловоние не доходило до нее.

Он поднял кустистую голову и уставился на Джейн из-под спутанных бровей; на мгновение ей показалось, что он не помнит ее. Его слезящиеся глаза имели цвет выцветшей джинсовой ткани; подобного оттенка она никогда не видела и подумала, что они стали такими от злоупотребления алкоголем и жизненных катастроф, а раньше были темнее.

Глаза Барни не прояснились, но в них возникло понимание.

– Большинство людей обещают и не приходят, но я знал, что вы придете.

– Я ведь должна вам еще сто долларов.

– Вы не должны мне ничего, просто хотите думать, что должны.

– Нона сказала, что вы до смерти напугали Джимми.

– Того парня с детским личиком и шариком? Говнюк. Простите за мой французский. Пожалел доллар для ветерана Вьетнамской войны.

– А вы действительно ветеран Вьетнама, Барни?

– А сколько мне, по-вашему?

– На сколько, по-вашему, вы выглядите?

– Вы настоящий дипломат, черт побери. Я думаю, что выгляжу на семьдесят восемь.

– Не стану с вами спорить.

– А на самом деле мне пятьдесят. Или, может, сорок девять. Но не больше пятидесяти одного. Я под стол пешком ходил, когда война во Вьетнаме была в самом разгаре.

Из кармана куртки он вытащил бутылочку антибактериального средства и принялся мыть руки.

– Вы активно пользуетесь такими вещами, – заметила Джейн.

– Я бы пил его квартами, если бы оно очищало кишки так же, как руки.

– Вы уже обедали?

– Я не ем три раза в день. Мне столько не надо.

– Могу принести что-нибудь из кафе. Вам понравилось то, что я приносила на завтрак?

Барни наморщил бородатое лицо, и Джейн показалось, что он смотрит на нее из куста.

– Я не вычту денег за еду из вашей сотни, – сказала она, давая ему еще пять двадцаток.

Он спрятал деньги, подозрительно оглядываясь, словно воры во множестве собрались у него за спиной, ожидая удобного случая, чтобы перевернуть его вверх тормашками и вытрясти все из карманов.

– С другой стороны, – сказал он, – я не могу позволить себе обидеть даму.

– Чего бы вы хотели?

– Там найдется хороший чизбургер?

– Думаю, найдется. Взять картошку или чего-нибудь другого?

– Один хороший чизбургер и «Севен ап».

Она принесла ему чизбургер в пакетике и бумажный стаканчик, куда вылила среднего размера бутылочку «Севен ап».

– Я попросила добавить немного льда.

Барни украдкой влил в стаканчик немного виски из бутылки объемом в пинту.

– Вы страшная женщина. Так хорошо знаете мужчин.

Он стал есть – молча. Джейн решила, что лучше пока не смотреть на него.

Высоко в небе чайки исполняли ballets blancs[24]. Они непрерывно кричали, и с близкого расстояния эти крики раздражали бы, но, раздаваясь на большой высоте, обретали некую таинственность и призрачность.

Закончив есть, Барни сказал:

– Вам, конечно, это до лампочки, но знаете, что мне нравится в вас больше всего?

– И что же?

– Вы даете мне деньги и не ворчите, что я трачу их на выпивку.

– Это ваши деньги, не мои.

– Сейчас мало людей, которые не хотят учить тебя всему на свете.

Он выкинул пакетик от бургера и бумажный стаканчик, взял мусорный пакет со своими пожитками.

– Вы не пройдете со мной за пирс? Пока не станет ясно, что никакой жадный пират не преследует меня?

– Конечно.

После нескольких шагов Джейн призналась: