Тихий русский - [12]
исты. Оставшуюся часть пути до муромского рынка негоциантам приходится преодолевать «пеши» – всего-то около километра, зато почти всё время в гору.
Раскладывая складные тележки, радостно гомонящий народ принайтовывал к ним безразмерные баулы – «бабьими» в основном, а не рыбацкими и не морскими узлами, потому как состоял этот народ главным образом из женщин. Водители автобусов доставали сигареты и с наслаждением разминали ноги, нуа владельцы частных транспортных средств, сплавив на муромский базар впрягшихся в тележки жён, сестер и матерей, налегали не только на табачок, но и на пивко – благо, стилизованная под лежащую на боку пивную бочку забегаловка была совсем рядом: в близком и далеко не случайном соседстве с милицейским постом.
Геныч обошёл торговок стороной и, забирая влево, наконец ступил с асфальта на землю.
Справа, вверх по пологому склону, текла в направлении Навашино редкая пока вереница машин, среди которых промелькнул и давешний «мерседес» – чёрт знает с какими номерами. Густеющий кустарник заметно срезал уровень доносящегося с шоссе и автобусной остановки шума, и у Геныча отлегло от сердца, он начал отмякать. Хоть на часок-другой уединиться: не слышать пошлой болтовни горластых баб, не видеть вечно подозрительных и похмельных ментов, не обонять пивную отрыжку вываливающихся отнюдь не из бочки Диогена расхристанных автомобилистов. Просто бежать куда глаза глядят – в прямом смысле этого слова.
Узенькая тропинка, хорошо заметная среди выжженой местными хулиганами травы, кустарника и оголившихся в преддверии зимы деревьев, получивших несовместимые даже с растительной жизнью ожоги, влекла, манила, звала вперёд – как пишущаяся опять, наверное, в стол книга. Может, и нет никакой трагедии: жить, дышать, бежать и писать вот так – «в стол», бесцельно, созерцательно? Может, в этом и заключается подлинное человеческое счастье? Поэт однажды сказал: «Я часто думаю, насколько всё бессмысленно – за двумя-тремя исключениями: писать, слушать музыку, пытаться думать». Это был самый мудрый, ставший главным для неказистой жизнёнки Геныча «пароль».
До холма Зелёная Шишка, вокруг которого Геныч обыкновенно накручивал километры, по прямой не так уж далеко. Но у него был свой маршрут – более длинный. Ещё много лет назад от отмерил дистанцию в три километра отначала тропинки до западного склона Зелёной Шишки. Дополнительные круги в соответствии с магией круглых цифр тоже постарался «округлить»: удобно подсчитывать километраж – не запутаешься, не собьёшься.
В удачное лето здесь, за рекой, подлинный рай. Терпкий запах млеющих под палящим солнцем ракит смешивается с медвяным ароматом разноцветья-разнотравья и с ничем не сравнимым тончайшим фрагрансом, который источает притаившаяся в ворсистом зелёном ковре дикая земляника – умирать не хочется! Правда, буколическую идиллию нет-нет да и нарушают задранные к лазурному небу задницы пожилых преимущественно баб: пугая бабочек и шмелей, природных медосборщиков «в законе», они в хищной торопливости захватчиков спешат урвать свой кусочек нехитрого «собирательского» счастья. Иногда чудесные земляничные ароматы можно уловить даже в середине осени. Но нынешнее лето не задалось, и всё вокруг заполняет сейчас запах гари – постарались не молнии и не солнышко, а неприкаянное муромское хулиганьё.
Неудачным нынешнее лето оказалось и для работников колхоза «Пойма». Вернее, для колхозного стада: всех тридцать пять бурёнок и одного быка-производителя в начале весны пришлось забить по причине поразившего парнокопытных заболевания. Одно к одному: трава на пойменных лугах уродилась плохонькая, будто прознала о коровьей эпидемии – зачем из кожи вон лезть? Скосить карликовую траву «пойменцы» в этом сезоне не сподобились: то ли из-за дефицита солярки, то ли по лености, то ли по приказу пропившего мозги начальства. Поэтому вдоль Генкиного маршрута стояла непривычная тишь да благодать – раздолье для волка-одиночки. Такого звенящего тишиною безлюдья, какое наблюдалось здесь даже в разгар лета, Геныч не припоминал – что же говорить о середине октября? И Геныч наслаждался тишиной и одиночеством. В смысле безопасности тоже имелись положительные сдвиги: обычно трасса пробега обильно «заминирована» бурёнками, сейчас же он бежит раскованно, не боясь ежесекундно угодить в противоджоггеровские «мины-ловушки».
Траву по осени поджигали и прежде, но в этом году пожар распространился на восток и юг дальше обычного. Гарь подступила к зарастающему камышом и осокой озерцу Песчаному, возде которого традиционно устраивали свой стан-бивуак колхозные косцы.
Тропинка круто – более чем на девяносто градусов – вильнула вправо, повторяя береговой изгиб постепенно превращающегося в болото озера. Теперь Геныч поневоле забирал правее, а плохо видимое отсюда шоссе – левее; если не менять направление, их пути неизбежно должны пересечься.
Гарь всё тянулась и тянулась на юг и закончилась лишь у обычно пропитанной влагой кочковатой болотистой низинки. Дающая знать о себе приглушённым шумом дорога и столь же «малошумящий» Геныч продолжали сходиться. Но очередной прихотливый зигзаг извилистой тропки – на сей раз влево и чуть ли
«Самый большой подонок» – фантастический роман в жанре «попаданцев» с элементами триллера, боевика, детектива и антиутопии. Это продолжение повестей «Касторка» и “Диггер «кротовых нор»”. Спецагент Ольгерт Васильев попадает в Мир Определителя. Определитель устанавливает у попавших к нему людей дату «первого значимого грехопадения». Затем «грешников» возвращают в «возраст до греха» и заставляют проживать жизнь с этого момента ещё раз – по матрицам самонадеянного властелина миров. В ипостаси семилетнего мальчика Ольгерта вышвыривают обратно на Землю.
Далёкое будущее. Кукловоды из Мира Вневременья устраивают землянину Яну Влодареку многораундовый поединок с представителем иной галактической цивилизации. Цивилизация победителя получит право владеть Галактикой. Ян Влодарек проходит тяжёлое испытание, оказываясь между молотом и наковальней. Образно говоря, увернувшись от объятий сатаны, он попадает в руки антихриста. Бедняга оказывается в известном положение «уловка двадцать два». Всё же ему удается победить в уникальном хрономатче. Казалось бы, парню можно только радоваться: в случае успеха ему посулили возвращение утерянного за годы бесконечных галактических войн древнего символа веры – христианского креста.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.