Тихий омут - [2]

Я легко заснула и даже видения о полнолунии не вторгались в мои сны.

Вся следующая неделя прошла в поисках работы. Конечно же, я ее не нашла, наш небольшой город, где рабочее место передается родителями детям по наследству, при уходе на пенсию, не нуждался в новых кадрах. Единственная работа, которую мне предложили — уборщица в городской поликлинике, и я боялась что мне в конце концов придется согласится — мама больше не работала, получала пенсию. На нее мы, конечно, с голоду не умрем, но я люблю когда у меня есть свои деньги, и еще я обещала Илье дотянуть до осени, не подвергая маму каким-то серьезным лишениям. Не стоило также забывать про лекарства, мама все еще не очень здорова. Так что, как ни крути, работа мне нужна, отступать некуда.

— Что-нибудь обязательно найдешь, — говорила мама каждый вечер перед сном и многочисленные гости кивали. Кроме поиска работы, эта неделя принесла с собой еще и множество встреч (вопреки моему желанию) — старые друзья, дальние родственники, мамины коллеги, знакомые и не очень, считали нужным навестить нас и поприветствовать меня дома. "Или проверить, не пропустили ли они какую-нибудь пикантную подробность из моей жизни", — съехидничал голос в голове.

Приходил Гоша Шоткин, одноклассник Ильи и подробно меня о нем расспрашивал. Как будто я знаю что-то, чего не знает мама! Никогда его не любила, вот и сейчас мне показалось он него ко мне подкатывает, смотрит как будто я раздетая перед ним сижу, а у самого жена и двое детей. Противное ощущение, мы с мамой постарались побыстрее его выпроводить. Я даже слегка обрадовалась, что мама все еще больна и нет нужды придумывать другой предлог. После его ухода, казалось, даже воздух стал чище и свежее.

Приходила Настенька Малюткина, моя школьная подруга. Приносила с собой годовалого сына. Я знала, она сразу после школы вышла замуж, сейчас сидела дома с ребенком, скучала, так что мой приезд ее очень обрадовал — будет с кем пообщаться. Она, пожалуй, была единственной из всех приходивших, кого мне тоже было приятно повидать.

Я слушала, как она беспечно болтает, так было приятно, вроде сидит передо мной жена и мама, а щебечет как школьница, рассказывает истории, которые можно даже не слушать, достаточно сидеть рядом и улыбаться.

— Ты совсем не изменилась, — сказала Настенька перед уходом, с трудом удерживая в руках крутящегося малыша. — Такая же спокойная, и это при нашей-то нервной жизни! Хотя, за два года откуда нервам-то взяться! Да еще когда мужа нет, — и хохочет.

Я кивнула и удалось даже вежливо улыбнутся в ответ, но я помнила, помнила, ни на секунду не могла забыть, что завтра мой темно-синий день. Да-да, Настаська, какие нервы? Откуда им взяться?

Потом наступило 14. Время идет, никуда не деться. Спряталась в ванной и долго не могла заставить себя выйти. Лежала в воде, и пена плавала кусками и таяла, потихоньку исчезала, оставляя только грязные разводы. Может просидеть тут всю ночь? Один шанс, что это поможет — и я бы сидела тут до утра, ни на секунду не задумавшись, но я знала, что так просто мне не отделаться. Хорошо, что мама принимает успокоительное и крепко спит ночами, так что можно не бояться ее разбудить. Нечего оттягивать неизбежное, собравшись с силами, поднялась из воды, вызвав шумный водопад и пошла в комнату.

Там еще раз все внимательно осмотрела, я теперь очень аккуратная. Так, надо бы передвинуть большое зеркало, поставить напротив кровати. Окно закрыть, шторы наглухо задернуть. Дверь запереть на ключ, спасибо Илье, он когда-то поддержал мое право на личную территорию и врезал замок в мою дверь. На самом деле, с тех пор это первый раз, когда я собираюсь этим воспользоваться.

И последнее — ключ толстой веревкой множеством хитрых узелков привязываю к батарее и только потом ложусь спать.

Проснувшись глубокой ночью я не сразу поняла, где нахожусь.

Контролировать себя я не пыталась, просто вскочила и уставилась в зеркало — хотя в комнате должно было быть темно, я прекрасно вижу в зеркале свое отражение — мои глаза полыхают зеленью, а волосы завиваются самым чудесным образом. Мне не нравится, что мои волосы слишком короткие — до плеч. А вот ночная сорочка была ничего так — бледно-розовая, на тонких бретельках, выше колен. Хотя лучше было бы будь поверх нее шелковый плащ, черный или темно-синий.

— Он такой прияя-я-ятный — замурлыкала я, представляя как шелк скользит по моей коже.

Тут меня что-то отвлекло, оторвало от приятного, помешало. Какое-то происшествие из прошлого.

— Чертов увалень! — вдруг резко рявкнуло мое отражение, вспомнив Гошу. И мне сразу захотелось сделать ему что-нибудь плохое, выбить окна, порвать в клочья всю одежду, чтоб ему пришлось ходить нагишом или хотя бы выдрать ему клочок-другой волос на затылке. Ведь он сейчас совсем недалеко… Всего лишь двумя этажами выше.

Хорошо, что меня отвлекло окно.

Вдруг я уже сижу на подоконнике, с интересом разглядывая, что на улице. Наш дом на краю города, и сторона, на которую выходит окно моей комнаты, не освещается. Несмотря на это я прекрасно все вижу — пустырь, поросший травой, за ним шоссе, дальше дачи. Немного в стороне лес, с краю, почти незаметный.