Тихий омут - [3]

Натянув тонкие хлопчатобумажные перчатки, которые постоянно держала в кармане своего пальто, Вайолет разобрала сумку. Хлеб, масло, отбеливатель, резиновые перчатки, чайные полотенца и пакетик с листьями чая, который хрустнул, когда она выложила его на стойку.

Вайолет наполнила чайник водой и щелкнула кнопку. Когда вода начала нагреваться, раздался свист, который перешел в равномерное «бормотание». Она вскрыла пакетик с чаем, закрыла глаза и рот и втянула в себя воздух. Сухой, чуть пряный аромат, в котором чувствуется оттенок лепестков и листьев молочая, подмешанных к даржилингу. Идеально.

Аромат завораживал. Вдыхая смешанные запахи наперстянки, дельфиниума и куколя, она вообще забыла, что находится на кухне, а не в своем собственном саду — личном, не видимом никому саду, не в том, что принадлежит квартире на первом этаже, которую она снимает.

Нет. Эти мысли тоже нужно отодвинуть в сторону. Ей нужно кое-что сделать. Когда закончится день, она сможет немного расслабиться. Уехать. Переехать. К морю. Говорят, смена обстановки так же полезна, как и отдых.

Пока чайник «беседовал» сам с собой, она вернулась в прихожую и сняла пальто. Прежде чем повесить его на один из крючков за дверью, очень напоминающих ей ряд мясницких крюков, ожидающих, когда на них подвесят свежее мясо, она оглядела прихожую, чтобы как следует ее запомнить.

Линолеум. Обои. Ступени. Все здесь напоминало о 1950-х годах, когда взамен разрушенной гитлеровскими бомбами была построена эта улица.

Она встряхнулась. «Оставайся в настоящем, Вайолет, — велела она себе. — Сосредоточься».

Она открыла дверь в гостиную. Шторы наполовину задернуты, и в перламутровом свете, идущем от этого странного неба, комната выглядела так, словно находилась под водой. Главное место в комнате занимал камин, уже несколько лет холодный, по бокам две металлические подставки для дров. На массивном письменном столе инкрустация почти не была видна в сумрачном водянистом свете. На подоконнике молчаливо стоял телевизор.

Дэйзи сидела в кресле с гнутыми подлокотниками, седые волосы еще хранили следы перманента от последнего посещения парикмахера. Глаза, утонувшие в припухшей морщинистой плоти, закрыты. Было похоже, что она не дышит.

— Дэйзи? — Вайолет потянулась, чтобы потрясти ее пергаментную руку. — Дэйзи?

Дэйзи с криком дернулась, очнувшись от сна. Она отпрянула от Вайолет, как собака, ожидающая удара.

— Это всего-навсего я. Я вернулась из магазина.

Дэйзи все еще ерзала в кресле. Она подозрительно смотрела на Вайолет. Постепенно подозрительность исчезла и она улыбнулась.

— Я давала глазам отдохнуть, — пробормотала она.

— Ты заснула. — Вайолет подошла к окну, встала возле телевизора и раздернула шторы.

— Я думала. Вспоминала.

— Я приготовлю чай. — Вайолет повернулась и улыбнулась Дэйзи. — Я тоже по дороге вспоминала. Утиные яйца. Ты помнишь утиные яйца?

Дэйзи засмеялась:

— Я сто лет не ела утиных яиц. С самой войны. Тогда мы их все время ели. Они были голубые. И еще вкусные.

— Сейчас они опять появились в магазинах. Их называют «деликатесный продукт». Хочешь чаю?

— Деликатесный продукт, — насмешливо хмыкнула Дэйзи. — Это все супермаркеты. Заставляют платить больше за еду, которая такая же по вкусу, какой и должна быть еда. Я помню, что обычные яйца не были просто яйцами, они были «серыми норфолкскими», «немецкими продолговатыми» или «доркингами». Все разного размера и цвета. Не как сейчас — все одноцветные, коричневые и одного размера. — Вдруг до нее дошло, о чем спрашивала Вайолет. — Чаю было бы здорово.

Вайолет вышла на кухню. Чайник только что вскипел. Она налила немного воды в заварочный чайник и сполоснула его, разогревая фарфор, затем вылила воду в раковину и насыпала из пакетика в чайник две ложки чая. Наконец осторожно налила воду из чайника, глядя, как она пенится вокруг ошпаренных листьев. Аромат снова ударил ей в нос: этот чудесный аромат зрелости, пряностей и роз. Она прикрыла глаза и наслаждалась, чувствуя, как пар осаждается на щеках и на лбу.

— Я расскажу, что еще мне вспомнилось! — крикнула Дэйзи из гостиной. — Угольщик, который приносил уголь. У него еще была такая шапка с кожаным задником, который закрывал шею. Он был весь черный от угольной пыли. Три мешка антрацита по вторникам раз в две недели, ссыпал прямо в подвал. — Она помолчала. — Он всегда мне улыбался, правда. Называл меня своим цветочком.

Вайолет открыла посудный шкаф и достала две чашки и два блюдца. Поставив их на стойку, она повернулась к хрипящему холодильнику и взяла с полки молоко. Плеснув в обе чашки, поставила бутылку на место.

— К тебе когда-нибудь наведывался точильщик? — крикнула она.

— Точильщик? С велосипедом и точилом на багажнике? — Дэйзи хихикнула. — Давно не вспоминала о нем. А что случилось с точильщиками? Разве ножницы и ножи больше не нужно точить?

— Думаю, сейчас просто покупают новые, — рассеянно отозвалась Вайолет, разливая чай по чашкам, сначала в одну, потом в другую.

— Неэкономно, — пробормотала Дэйзи. — Вот откуда столько беспорядка. Слишком много вещей производится и совсем мало хранится.

Вайолет взяла поднос, прислоненный к стенке холодильника, осторожно поставила на него чашки и блюдца и понесла в гостиную.