Тихий океан… лишь называется тихим - [3]

Гриша смеётся радостно и весело. Он сделал то, к чему стремились тысячи его товарищей. С карниза рейхстага, сквозь свист пуль, доносится до наших солдат его звонкий голос, зовущий к Победе:

– Ну как, всем ли видно?

Воодушевлённые красноармейцы, поднявшись в атаку, лавиной врываются в Рейхстаг, теснят фрицев. Фашисты, озверев, бросаются в отчаянную контратаку и даже отвоёвывают первый этаж; но наши бойцы, закрепившиеся на верхних этажах – хозяева положения. Теперь никакая сила не заставит их уйти отсюда! Вскоре фашистское логово полностью очищено от врага.

Георгий Константинович Жуков, находясь на командном пункте, видит в бинокль трепещущее на ветру над Рейхстагом красное полотнище. У него, человека, в крепости нервов которого навряд ли кто-то усомнится, выступают слёзы. Ведь это и есть тот самый миг Победы, ради которого принесено столько жертв!

Знамя, водружённое Григорием Булатовым, реет над поверженным Берлином. А спустя несколько часов к нему начинают добавляться новые и новые красные флаги: каждое соединение желает иметь свой стяг на крыше Рейхстага…

Гриша Булатов, 19-летний мальчишка из Кировской области. Кто ты?

Ты родился в семье рабочих. Когда тебе стукнуло четыре годика, семья переехала в город Слободской. С начала войны ты работал на комбинате «Красный якорь», выпускавшем авиационную фанеру. В 16 лет, получив похоронку на отца, ты пытался попасть добровольцем на фронт, однако получил отказ. В июне 43-го твоё желание исполнилось, тебя призвали в армию, но на фронт ты попал лишь в апреле 1944 года. Ты был автоматчиком в 150-й стрелковой дивизии 3-й Ударной армии 1-го Белорусского фронта. Твоё боевое крещение: шесть долгих дней в кровавой мясорубке. Всего двенадцать человек остались тогда в живых из твоей роты. Здесь ты получил главную солдатскую награду – медаль «За отвагу». После этого ты попал в разведвзвод 674-го стрелкового полка под командование лейтенанта Семёна Сорокина. Вскоре после захвата «языка», давшего на допросе ценные сведения, на твоей груди появилась еще одна медаль «За отвагу», а затем – и Орден Славы. Дальше – форсирование реки Одер и штурм Рейхстага.

Григорий Петрович Булатов, рядовой-разведчик, знаменосец Победы. Что ждёт тебя впереди?

Тебя будут фотографировать военные корреспонденты. Документалисты Шнайдеров и Кармен снимут кинохронику задним числом, в которой ты с товарищами повторишь для истории свой подвиг. О тебе и твоих сослуживцах расскажут в газетах, как о славных богатырях, лучших сынах народа, водрузивших знамя Победы над цитаделью гитлеризма, обещая: «Об их выдающемся подвиге напишут книги, сложат песни. Родина никогда не забудет их подвига!» Тебя представят к званию Героя Советского Союза.

Снимки, на которых ты держишь знамя Победы; фотографии, где ты устанавливаешь стяг на карнизе Рейхстага; стоп-кадры, на которых вся группа разведчиков салютует этому событию из автоматов, облетят вся страну. А кадры кинохроники, где взгляд молодого курносого вятского паренька устремлен куда-то вдаль, покажут в каждом клубе…

Но вскоре в тех же газетах будут другие имена, а в кинохронике покажут другие лица. И медалью Героя наградят не тебя.

Что ждёт тебя впереди?

***

…Прошло два с лишним года. Егора вновь послали в Слободской, на сей раз – писать репортаж о тружениках зверохозяйства. Журналист сразу вспомнил то происшествие в пивной и решил воспользоваться случаем, чтобы прояснить давнюю историю. «Может, удастся встретиться с тем человеком, расспросить. Конечно, ситуация невероятная; такой несправедливости в нашей стране быть не может! Просто нужно всё выяснить, чтобы развеять сомнения».

Был август, и вновь стояла жара. «Что у них здесь в Слободском всегда, как в Африке, жарит?» Покончив по-быстрому со зверохозяйством, Егор направился в знакомую пивную. Однако на дверях красовалась корявая вывеска: «Ремонт».

Тогда, найдя телефонную будку, журналист сунул в аппарат двухкопеечную монетку и набрал знакомый номер. Долгие гудки томили душу. Наконец ему ответили. Егор пришёл по указанному адресу; два звонка – и скрипучую дверь открыл его знакомый редактор местной газетки, он был всё в том же потрёпанном синем костюме.

– Меня интересует тот человек, Гришка-Рейхстаг, помните? – начал Егор.

– Умер ваш Гришка в прошлом году. Говорят – повесился.

– Как же так вышло? Расскажите, что знаете.

– Да не знаю я ничего толком, – редактор отвечал неохотно, словно взвешивая каждое слово. – Мало ли у нас всяких выдумщиков.

– Хорошо, скажите тогда: кто знает? – Егор не сдавался, наседал. – К кому обратиться можно?

Помолчав, подумав, редактор ответил:

– Я дам адресок, только не воспринимайте всё, что услышите, всерьёз. И договоримся так: про меня нигде не упоминайте…

Поздно вечером нашёл-таки настырный журналист нужного человека. Не сразу удалось разговорить пожилого ветерана. Но поллитровка на двоих сделала дело, и вот что журналист услышал:

– Мне Григорий лично сто раз всё о себе рассказывал, и я ему верю; да кто воевал у нас – все верят. Ну, так вот, Булатов первым водрузил красный флаг над Рейхстагом; был там с ним казах ещё какой-то, Кошкарбаев фамилия, я запомнил, но знамя Булатов своими руками водружал. Сам маршал Жуков жал потом Гришины руки и обещал: твой подвиг не забудут, солдат! Ну и вот, через пару недель их группу во главе с маршалом вызвали в Кремль. Булатов, ясно, ждал от Сталина золотую звезду Героя Советского Союза. Но не тут-то было. Сталин оставил Булатова для разговора с глазу на глаз. Пожал руку, поздравил, да и говорит: мол, в связи с международной обстановкой нужен еще один геройский поступок – отказаться от звания Героя. Ты, говорит, один подвиг совершил, теперь соверши и второй: откажись от своего подвига. Временно отказаться нужно, на двадцать лет. Из Кремля Булатова доставили на дачу Берии. В номере за ужином смазливая официантка и давай орать: «Помогите, насильничают!». Охрана из-за двери тут как тут! Очнулся Григорий в камере с уголовниками… Удивляешься?