Тихий гром. Книги первая и вторая - [52]
Больше часа колесил он по улицам и переулкам. Вроде бы и места знакомые, и дома такие видел в прежние приезды, а все что-то не то. Наконец пробрался в захолустье небольших избенок и домиков, стал выбирать запомнившуюся, нужную избу. Признал ее будто бы безошибочно. Соскочил с коня, привязал его за покосившуюся оградку палисадника, сунулся в калитку. А оттуда кобель пестрый лохматый как зарычит! Пришлось калитку прихлопнуть, но пес от этого не замолчал, а залился остервенелым звонким лаем.
Через минуту растворилась калитка, из нее выглянула сухопарая остроплечая, изможденная баба, по всей видимости, хозяйка.
— Тебе кого? — спросила она грубым голосом, придерживая рукой калитку.
— Тетку Зою бы мне, — вырвалось у Ромки, хотя уже понял, что попал не туда: в нужном ему дворе собаки не было, и хозяйка совсем не такая.
— Никакой тетки Зои тут нету! — неласково сказала женщина и захлопнула калитку.
Отвязав коня, соображая, в какую сторону двинуться, Ромка оглянулся — вот она, тетка Зоя! Улыбаясь, к нему шла полная румяная женщина. На изгибе загорелой руки висела у нее корзина, наполненная разной снедью.
— Ой, да знать, Ромашка к нам в гости пожаловал!
Ромка растерялся от такой неожиданности.
— Чего ж ты, — продолжала она, смеясь, — не признал меня аль заблудился? Аль подождать не захотел, пока я на базар ходила?
— А я думал, вы здеся живете…
— Ну, пойдем, пойдем к нам, — заторопила она, поворачивая назад. — А ведь я Рыжку вашего признала, тебя-то за полусадиком не разглядела.
Через два домика они свернули к таким же почти воротам, возле каких только что останавливался гонец. Изба тоже внешне была похожа на ту, но во дворе чисто выметено, крашеное крыльцо вымыто и на нем — чистый половичок.
— Привез, что ль, чего? — переступив порог и ставя на лавку корзину, спросила тетка Зоя, заговорщически понизив голос.
— Привез, — ответил Ромка и полез за пазуху.
Не успел он вытянуть конверт, тетка Зоя перехватила и, как заправский фокусник, до того мгновенно спрятала его у себя на груди под сарафаном, что Ромка от удивления приоткрыл рот и для верности еще раз ощупал свою рубаху: нету там пакета, пусто. А тетка Зоя, ухватив парнишку за руку, потащила в угол к рукомойнику, приговаривая:
— Сейчас умоемся хорошенько да чай пить станем, а там, глядишь, и дядя Авдей подъедет. Извозом он у меня промышляет по городу.
Ромка пыхтел, но не жаловался на прохладную воду, когда тетка Зоя, стащив с него рубашонку, мягкими, добрыми руками мыла до пояса. Потом в тазике вымыла ему ноги, а уж после того за стол усадила.
Хорошо после стольких тревог, после жарищи этакой, после прохладного мытья распивать чай с костяничным вареньем. Однако ж надо и домой возвращаться — вечер надвигается, ночь в пути застать может…
— Спасибо, тетка Зоя, — вставая с табуретки, по-взрослому отблагодарил Ромка.
— Куда ж ты?
— Домой…
— Здорово, гость дорогой! — неожиданно на пороге появился Авдей Маркович Шитов. Повесил на гвоздь у двери картуз и направился в угол к рукомойнику.
— Да он уж нагостился и домой собирается, — как бы оправдываясь, говорила тетка Зоя.
— Куда ему, на ночь глядя, — спокойно возразил Авдей, стряхивая воду с кончиков усов и сдернув с крюка полотенце. — Выдь-ка на улицу, глянь, чего там подступается. Дождь будет да еще с грозой, пожалуй. Нет, брат Роман, заночуешь у нас, не отпущу тебя в такое время… Рыжку-то я уж прибрал на ночь.
Уяснив, что его не отпустят с квартиры, что ночевать придется здесь, и успокоившись, Ромка вдруг расслаб весь, размягчился, как банный лист, кипятком ошпаренный. Усталость брала свое. К тому же на улице заморочало, потемнело в считанные минуты, и по окнам глухо застучали пока еще нечастые капли дождя.
Скоро парнишка перестал слышать разговоры за столом, и, как говорится, душа у него с телом рассталась. Засыпая за столом, слышал, будто из-под земли, как дядя Авдей спросил:
— Ну чего он там пишет, читала?
Тетка Зоя вроде бы ничего не ответила, и опять он:
— Кто же так делает? Эх ты! Ну-ка, давай сюда скорее! Может, там чего срочное… Ведь больше двух часов утеряно!
— Х-хе, повяла наша «ромашка», — это опять же дядя Авдей говорит. — Клади-ка ты его спать, Зоюшка.
— Да вон я на лежанке ему приготовила. Пусти-ка, унесу его.
Но Авдей сам подхватил Ромку, тот с трудом разлепил осоловелые глаза, проговорил, будто мочалку дожевывая:
— Да я еще, кажись, не уснул…
— Не уснул, — засмеялся Авдей, укладывая парнишку на лежанку и прикрывая легкой дерюжкой. — А еще ехать собирался. Дождик-то вон какой хлещет.
Ромка услышал ровный, приятно, как одеялом, накрывающий шум дождя. Потом глухо и раскатисто громыхнуло где-то, будто соседский кобель зарычал. И снова — монотонное шипение дождя…
— Опять, стало быть, пересыльный? — полушепотом спросила тетка Зоя.
— Опять, — отозвался Авдей. — На днях привезет он его сюда.
— Батюшки! — вырвалось у Зои. — Сколько уж он их переправил! И каждого одеть-обуть надо, каждому бумаги выправи да еще на дорогу дай… Где ж денег-то столько взять?
— Этот, кажись, тут будет устраиваться, в городе, дальше не поедет, — разъяснил Авдей. — Виктор Иванович с Алексеем велит связаться, упредить его… А ты хозяйство-то поаккуратней веди, Зоюшка, поэкономней. Сама знаешь, не купец ведь он и не миллионер.
В третьей книге своего романа «Тихий гром» уральский писатель П. М. Смычагин показал события первой мировой войны, когда многие из его литературных героев оказываются на фронте. На полях сражений, в окопах, под влиянием агитаторов крестьяне, ставшие солдатами, начинают понимать, кто их настоящие друзья и враги.
Четвертая, заключительная, книга романа «Тихий гром» повествует о драматических событиях времен гражданской войны на Южном Урале. Завершая эпопею, автор показывает, как в огне войны герои романа, простые труженики земли, обретают сознание собственной силы и веру в будущее.
Сборник очерков и повестей посвящен людям, которые выстояли в самых суровых боях Великой Отечественной; содержит неизвестные широкому читателю факты истории войны.Книга рассчитана на массового читателя.
По-разному сложилась литературные судьбы у авторов этой книги. Писатели Михаил Аношкин («Партизанские разведчики») и Петр Смычагин («В Данциге») авторы не одной книги.Николай Новоселов («Я подниму горсть пепла») только становится на литературный путь, а для Леонида Хомутова («Роковой» командир» ) эта первая публикация в печати.Но все они прошли суровую школу войны. То, кто ими увидено, пережито, нашло отражение в произведениях, вошедших в этот сборник.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Граница за Берлином» — первое произведение Петра Михайловича Смычагина. Он родился в 1925 году. После окончания школы работал в колхозе, служил в армии, сейчас преподает литературу и русский язык в школе рабочей молодежи г. Пласта и заочно учится в Челябинском педагогическом институте.П. М. Смычагин за участие в Великой Отечественной войне награжден орденом Красной Звезды и медалями. После окончания войны Петр Михайлович был оставлен в группе советских войск в Германии. Личные наблюдения т. Смычагина и легли в основу его записок.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.