Тихий городок - [28]

— Я горжусь моим мальчиком. Он сражается за фюрера!

Позднее, когда будет пылать Берлин, крысиным ядом отравится в своей норе Гитлер, Павел еще увидит таких матерей, с фанатичной страстью посылавших своих незрелых четырнадцатилетних сыновей на смерть «в жертву фюреру» — и не удивится. Но сейчас такая женщина предстала перед ним впервые, и он на какое-то мгновение лишился дара речи. Йошка, кашлянув, стал открывать чемодан, где лежал заранее приготовленный подарок — небольшой медальон русской ручной работы. Павел же, очнувшись, достал из бумажника фотоснимок, сделанный немецкой камерой и отпечатанный на трофейной бумаге. Гордо вскинув голову и улыбаясь, в егерском мундире и эдельвейсовском кепи стоял Артур посреди сугроба. Возбудившись от подарка, письма и снимка, фрау Штефи решила отблагодарить нежданных гостей по-своему:

— Артур просит предоставить вам квартиру на некоторое время, я велю приготовить прекрасный домик в саду. Три комнаты вас устроят?

— Конечно, если это будет стоить не дорого.

— Пустяки! Зато будете чувствовать себя свободно и можете готовить пищу сами. У меня, к сожалению, еда по нынешним временам весьма скромна.

— Какие требуются формальности для прописки?

— Вы должны сделать отметку о жительстве в полицейском управлении. С блокфюрером я договорюсь сама.

Пока шел разговор с хозяйкой, служанка успела прибраться во флигеле, проветрить комнаты, застелить постели. Некоторое время спустя Йошка с ней познакомился. Она оказалась его соотечественницей из села Глены в Моравии. Звали ее Франтишкой. Йошка быстро нашел с ней общий язык, сказал, что ему тоже приходится прислуживать, но хозяин, по крайней мере, не так строг и бессердечен, как другие. Проникшись доверием к земляку, Франтишка рассказала об обитателях пансионата. Здесь жили инвалиды, которые обморозились у Нарвика еще до русской кампании, сын фрау Штефи Франц с женой Кларой, а наверху в мансарде какой-то бука-инженер.

Эти сведения Йошка передал Павлу. На распаковку вещей и устройство ушло мало времени. Павел сказал Йошке:

— Сейчас же поезжай в Мюнхен, ищи Березенко, наведайся в семнадцатое отделение почты, куда мать шлет ему письма. Вечером Нина постарается познакомиться с обитателями пансиона. Мне же предстоит идти в полицейское управление…

— Может, лучше тебя подстраховать?

— Не надо. И меня не выручишь, и себя подведешь… По возвращении из Мюнхена ищи завод детских игрушек Хохмайстера и Ахима Фехнера.

В саду появился толстозадый человек с мольбертом и красками, уселся на раскладной стульчик. Нетрудно было понять, что это Франц — брат Артура Штефи. Павел взял письмо и деревянную коробку с красками, подошел сзади, некоторое время молча рассматривал картину какого-то сражения.

— Прекрасно! — негромко, но с чувством произнес Павел.

Франц испуганно обернулся, отчего едва не свалился с хрупкого стульчика:

— Откуда вы взялись?!

— Пауль Виц. Утром я поселился вместе с женой и денщиком в вашем флигеле… Клянусь вам, вы гений!

Франц мало походил на Артура. Это был разжиревший субъект с рыхлым угреватым лицом. Белесые глаза навыкате обрамляли жесткие и прямые, как у поросенка, ресницы. Художник неопределенно махнул рукой с кистью.

— Так себе, — поскромничал он, не поняв иронии. — Пишу «Битву под Смоленском» для Дома инвалидов в монастыре святой Агнии. Старые вояки любят аллегории.

— Я вам привез письмо от Артура.

— Мой брат как был идиотом, так им и остался.

— Не скажите, Артур ведет себя геройски. — Павел придал голосу жесткие нотки.

Франц, взяв письмо Артура, быстро пробежал по строчкам мутными глазами, дернул плечом:

— Довоевался…

— Я узнал от вашего брата, что вы прекрасный художник, и добыл в России эту штуку…

Франц скомкал письмо, сунул в карман куртки, откинул крышку деревянной коробки и взвизгнул от восторга:

— Да это же чудо, господин Виц! В мире не найдешь лучше русских красок! Они делаются из настоящих масел и красителей.

Франц проворно вскочил, забежал вперед:

— Как я узнал, Артур — ваш друг. Извините, я опрометчиво высказался о нем. Я люблю Артура, хотя не одобрял, что он избрал военную карьеру. Но сейчас война, место настоящего немца в окопах, а у меня гипертония, артрит и всякие немощи…

В это время появилась его жена Клара с газетами и конвертом. Павел коснулся губами ее руки.

— Дорогая, это Пауль Виц — фронтовой товарищ нашего Артура. С женой и денщиком его поместила маменька во флигеле, — притворно ласково заверещал Франц.

— Одну минуту, — прервал его Павел, быстро сходил к себе и вернулся с плоским флакончиком «Коти». — Хорошенькая женщина, надеюсь, не откажется от этого скромного презента?

Клара, как девочка, сделала книксен и поправила высоко взбитую спереди и пышно рассыпавшуюся сзади по плечам прическу, схожую с той, какая была у Клары Доннер из нашумевшего фильма «Большой вальс».

Франц распечатал конверт, прочитал несколько строк на узкой полоске бумаги.

— Какая-нибудь повестка? — тревожным тоном спросил Павел.

— Наоборот! Йозеф Шрайэдер назначает время сеанса.

— Кто такой этот Шрайэдер?

— Важный чиновник в полиции. Эти господа хотят увековечить себя в истории, хотя папа Йозефа был простым писарем в магистрате. Кстати, я скажу ему о вас. Ведь вам нужно разрешение на проживание.