Тихий американец - [16]

Мы встали и проделали обратный путь: лавировали в массе мертвых тел, потом тянулись гуськом за церковью. Ушли недалеко, но все же казалось, будто проделан далекий путь, хотя единственным результатом нашего выдвижения стало убийство матери и сына. В воздух поднялись самолеты, позади нас началось бомбометание.

Пока я добрался до офицерских казарм, где ночевал, стемнело. Температура упала до всего одного градуса выше нуля, тепло сосредоточилось в одном месте – на догорающем рынке. Одна стена казармы была снесена из базуки, и ни задраенные двери, ни шторы из брезента не могли справиться со сквозняками. Электрогенератор не работал, и нам пришлось возвести баррикады из ящиков и книг, чтобы не гасли свечи. Я играл в «421» на коммунистические деньги с капитаном по фамилии Сорель. Играть на выпивку было нельзя, я все же являлся гостем в их клубе-столовой. Удача была в этот вечер переменчивой, и, чтобы согреться, я откупорил бутылку виски. Вокруг нас собралась толпа.

– Впервые пью виски после отъезда из Парижа, – сообщил полковник.

Лейтенант вернулся после обхода постов.

– Возможно, нас ждет спокойная ночь, – сказал он.

– До четырех они не нападут, – согласился полковник. – У вас есть оружие? – обратился он ко мне.

– Нет.

– Я вам подберу. Будете держать под подушкой. – И он вежливо продолжил: – Боюсь, матрас покажется вам жестковатым. В половине четвертого начнется минометная пальба. Мы пытаемся не дать им сосредоточиваться.

– Как долго это, по-вашему, продлится?

– Кто знает? Мы больше не можем снимать войска из Намдиня. Это просто отвлекающие действия. Если продержимся без подкрепления, только с теми силами, которые получили два дня назад, это можно будет назвать победой.

Снаружи бесновался ветер, силясь прорвать нашу баррикаду. Брезентовый занавес захлопал (мне вспомнился Полоний, проткнутый шпагой за занавеской), огонек свечи затрепетал. По казарме заметались театральные тени. Мы смахивали на труппу посредственных лицедеев.

– Ваши позиции устояли?

– По-моему, да, – ответил он утомленно. – Понимаете, это все пустое, мелочь в сравнении с тем, что происходит в сотне километров отсюда, в Хоабине. Вот где сражение!

– Еще рюмочку, полковник?

– Нет, благодарю. Чудесная штука этот ваш английский виски, но лучше оставить немного на ночь, мало ли что? Прошу меня извинить, я пойду спать. Под минометную пальбу уже не поспишь. Капитан Сорель, проследите, чтобы у мсье Фаулера было все необходимое: свеча, спички, револьвер. – И он удалился в свою комнату.

Это стало сигналом для всех нас. Мне положили матрас на полу маленького склада, где я оказался в окружении деревянных ящиков. Сон пришел быстро – твердый пол почему-то способствовал расслаблению. Я успел подумать – странно, без капли ревности, – дома ли Фуонг. Той ночью мне было не до обладания женским телом – я навидался за день тел, не принадлежавших никому, даже самим себе. Все мы оказались одноразовыми предметами. Я уснул, и мне приснился Пайл. Он в одиночестве танцевал на сцене, неуклюже двигаясь и протягивая руки партнерше-невидимке. Я наблюдал за ним с какого-то вращающегося табурета и держал наготове револьвер на случай, если его танцу кто-нибудь помешает. В программке у сцены, совсем как в английском мюзик-холле, значилось: «“Любовный танец”, категория А». Сзади началось какое-то хождение, и я крепче сжал оружие. Вскоре я проснулся.

Под рукой у меня лежал одолженный мне револьвер, в двери стоял человек со свечой. Тень от каски скрывала его глаза, и только когда он заговорил, я узнал по голосу Пайла.

– Мне так стыдно вас будить, – робко проговорил он. – Мне сказали, что я могу здесь переночевать.

Я еще не до конца опомнился.

– Откуда у вас каска? – спросил я.

– Дали, – последовал туманный ответ.

Пайл втащил в коморку военный рюкзак и стал разматывать спальный мешок с шерстяной подкладкой.

– Как хорошо вы экипированы, – промычал я, силясь вспомнить, каким образом мы с ним тут очутились.

– Это стандартный дорожный комплект наших бригад медицинской помощи, – объяснил Пайл. – Я получил его в Ханое.

Он достал термос, спиртовку, щетку для волос, бритвенный набор и коробку с сухим пайком. Я посмотрел на часы. Было около трех часов ночи.

II

Пайл все обустраивался. Он сделал подставку из коробок и разместил на ней зеркальце и принадлежности для бритья.

– Сомневаюсь, что вы раздобудете воду, – предупредил я.

– У меня хватит на утро воды в термосе. – Пайл плюхнулся на свой спальный мешок и стал стягивать башмаки.

– Как вы сюда просочились?

– Меня подбросили до Намдиня, к нашей бригаде по борьбе с трахомой, а дальше я нанял лодку.

– Лодку?!

– Что-то типа плоскодонки – не знаю, как она называется. Вообще-то мне пришлось ее купить. Недорого.

– Вы что же, сами плыли вниз по реке?

– Это было нетрудно. Мне помогло течение.

– Вы с ума сошли!

– Почему? Опасность была одна – сесть на мель.

– Еще вас мог прошить очередью морской патруль или французский самолет. Вам мог перерезать глотку Вьетминь.

Пайл застенчиво улыбнулся:

– Так или иначе я добрался.

– Зачем?

– Причин две. Но так вы из-за меня не выспитесь.

– Я больше не хочу спать. Все равно скоро начнется пальба.